Нет... не могу – нервы ни к черту! Истерично всхлипнув, судорожно смяла в ладони разлинованные листы. Из тетради у мальчишек выдрал... Кто вообще сейчас пишет на бумаге?! Бушующее в печке пламя жадно заглотило бумажный ком, почерневшие ошметки мгновенно скукожились и сразу рассыпались, развеянные потоками раскаленного воздуха. Сжалось в груди, заныло тоскливо... будто там сгорело что-то живое, корчась в огне и вступая в резонанс с тем, что у меня внутри. Захлопнула дверку и уткнулась лбом в ладони, ожидая, когда отпустит.
А перед глазами стояло – «…ты только дочитай, Зойка, прошу тебя, ради всего дорогого – просто дочитай до самого конца...» А если я не могу?! Я тут, может, только жить пытаюсь и что? Нужно мне оно? Чтобы снова кромсало обидой?
Хотя нет… обида – это слабо сказано, теперь я знаю точное значение этого слова. Это реакция человека на несправедливо причинённое огорчение, оскорбление и вызванные этим отрицательные эмоции. Включает в себя гнев к обидчику и жалость к себе в ситуации, когда ничего уже невозможно поправить.
Грамотно как... сухо и точно.
Вот только у меня не просто обида. Слишком маленькое и жалкое это слово. А если все-таки обида, то она высшей степени… или пробы.
"Не хлебнувшим горечи не понятен вкус чужого страдания"? Согласна. Сейчас, так точно. Потому что хлебнула и поняла – раздражающие раньше пафосные описания личных переживаний в ситуациях вот, как моя... это все оказалось чистейшей правдой. Так оно и есть – рушится что-то внутри, разом ухает куда-то вниз и вот уже во мне... бездонная черная яма. Какая-то звенящая безысходность и чувство, что у души больше нет опоры. И весь мир вокруг выглядит иначе – будто через серый фильтр. Трудно ... разом отвернуло от многого из того, что раньше нравилось – те же цвета в одежде. И не лететь по жизни хочется с широко открытыми глазами и высоко поднятой головой, а скукожиться где-нибудь... хорошо – не сдохнуть. Это – нет, не до такой степени...
Но страшнее всего другое. Оказалось, что дети, работа, дом, друзья, родные… высший смысл всего этого был только с ним. А это уже откровенная дикость. Вообще себя не узнаю – никогда так не думала, но сейчас – чувствую. Это ощущение... его не прекратить – без него мне мало всего этого. И не получается выбраться из этой ямы – она только ширится. Я будто барахтаюсь в вязкой трясине, а она все расползается. А надежная опора, которой был Усольцев, естественная и правильная, как земля под ногами – ее нет! Как нет и уверенности в себе, которая когда-то далась с кровью.
