— Ну… думаю, не будь у меня авантюризма совсем, я бы не приехал в гости. — Он тепло улыбнулся. — И я очень рад, что приехал.
Лурелла раскраснелась и опустила взгляд на воду. Обхватив губами соломинку, она одним глотком проглотила треть.
— И как вы живёте в маленьком городке США? — спросила она, когда принесли закуски. Лурелла схватила чипсину и зачерпнула на него большую порцию кесо, чего, по оценке Гаррана, хватило бы примерно на четыре хрустящих треугольника.
— Я работаю офис-менеджером в единственном в городе банке, — ответил он, беря крылышко.
— Вот дерьмо, значит, у тебя хорошая работа, — сказала она со смехом. — Я торгую кофе в грёбаном «Старбаксе».
— Но, это ещё не всё, — возразил Гарран. — Ты ещё и музыкант. И это круто.
— Не особо, — вставила она. — Ну, я люблю своих друзей по группе, но очень хочу петь. Просто у меня нет ни харизмы, ни таланта для этого.
— Мне трудно в это поверить, — сказал Гарран. — Держу пари, у тебя прекрасный голос.
— Ой, перестань.
Принесли первые блюда, и на несколько мгновений их разговор прервался. Гарран чувствовал постоянный электрический трепет, просто находясь так близко от Луреллы. Её запах, улыбка и смех опьяняли.
— Так, — произнесла Лурелла. — Кажется, я придумала, где нам достать ледяную скульптуру.
— Правда? — спросил Гарран. — Его нужно достать последней, чтобы не растаяла.
— Согласна, — твёрдо сказала Лурелла. — Она сунула чипс в пиалу с кесо. Больше половины корзинки с чипсами всё ещё оставалось, хотя она съела соус. Он находил её небрежное обжорство, скорее милым, чем раздражающим. Она тихонько напевала незнакомую мелодию, вытирая пальцы салфеткой.
— Что это за мелодия? — спросил он.
— Что? — Её щеки снова порозовели. — О, прости, не знала, что напеваю.
— Не стоит извиняться. Ты прекрасно поёшь.
Лурелла вздохнула.
— Это моя песня. Я её написала, но не хватает силы духа спеть её Стэнли или кому-нибудь ещё.
— Я бы хотел послушать, — сказал Гарран. — Прошу.
— Здесь? — в ужасе спросила она.
— А почему нет? — спросил Гарран. — Только не говори, что пикси-певица боится аудитории из одного человека.
— Ладно, только не говори, что я тебя не предупреждала, — сказала Лурелла. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Её голос был сладок, как мёд, с глубоким меланхоличным оттенком, который заставил сердце Гаррана кровью обливаться. Он внимательно слушал, заворожённый песней Луреллы.
— Окей, — сказала она, покраснев как свёкла. — Вот тут-то и начинается соло на клавишах, так что тебе придётся вообразить эту часть.
Гарран захлопал в ладоши, открыв рот.