Где в этот час Тоня? Чем она может быть занята? Мне стало тоскливо. Нам бы надо сейчас быть вместе, а я сижу и жду Катю. Зачем мне эта встреча? Я могу быть сейчас очень нужен Тоне.
Катя запаздывала.
Мимо по плотине прошло несколько парочек. Я подсмотрел их неодобрительные взгляды. Они явно рассчитывали на мою скамейку.
Я подумал, какими наивными были у нас в армии представления о гражданской жизни. Мы привыкли к простым, до предела ясным армейским порядкам. Что являлось для нас самым главным? Наилучшим образом выполнять все обязанности, ясно определенные уставами и наставлениями. Стараться не заработать постыдных внеочередных нарядов, когда приходилось заниматься самыми черными делами, вплоть до чистки нужников. Нам думалось, что и в жизни, которая ожидала нас впереди, все будет так же ясно и определенно. А приехал домой и ни в чем толком не могу разобраться. Борис, Тоня, Маира... Сколько в них сложного, непонятного.
Вдали показалась Катя. Она неторопливо шла берегом реки, ярко освещенная поздним солнцем. Я подумал, что очень несправедлив в своем отношении к Кате. Она — человек способный на поступки. Это очень хорошее качество! Сколько читаешь, да и сам знаю, о нерешительных молодых парнях и девчатах, которые цепляются за большие города и панически боятся провинции. Катя оказалась другой закваски. Наверное, в Москве у нее осталось немало друзей и приятелей, поступилась и родственными чувствами. Хорошо, что с Ленкой у них такие добрые отношения. Уж не так пусто Кате в нашем городе, есть хоть один близкий дом. Да и Ленке дружба с ней на пользу. Я встал и пошел Кате навстречу.
— Наше второе тайное свидание,— неосторожно пошутил я, протягивая руку, чтобы помочь Кате одолеть крутой срез плотины.
Не приняв руки, она легко спрыгнула. Вот, дескать, какая. И сама могу.
— Тебе оно не требуется,— небрежно сказала Катя.— У тебя хватает тайных свиданий.
— Катя! — угрожающе прикрикнул я.— Ревность? Она независимо пожала плечами.
— Зачем такое громкое слово. Ты не выполняешь обещаний. Только-то и хотела напомнить. Почему же не позвал на Змеиный остров?
— Принял твое согласие за шутку.
— Ждал, что напомню?
— Может, еще исправлюсь.
— Стараться не надо. Не стоит, если для исправления.
Мы прошли по плотине до каменной осыпи. Скалы, то поднимались отвесно, то горбились, нависая. На кручах, в трещинах, вцепившись крепкими корнями в скудную почву, стояли сосны. Этот берег принимал на себя удары зимних и самых сильных, северных ветров. В постоянных жестоких сражениях за жизнь деревья выросли кряжистыми с кривыми и перекрученными стволами, с обломанными ветками и множеством сухих сучьев. Они вызывали уважение, как воины, изувеченные в битвах, но сохранившие силу духа.