— Пожалуй, я испытала бы злорадство, — созналась девушка.
— Но почему? Ты ведь магисса!
— А это уже моё личное дело. Да и… мы ведь просто теоретически рассуждаем, правда?
— Конечно.
— Тогда какая разница? — Алина сжала кольцо в кармане. Камень холодил кожу, лёгкие мурашки бежали от пальцев к запястью. Беседа сворачивала в какую-то странную сторону, одно слово тянуло за собой другое, и от каждого нового элемента в этой цепочке становилось всё страшнее. Но разговор надо было довести до конца. — Вот если бы речь шла о чём-то реальном, я бы вам, возможно, всё рассказала. А вы мне. Да?
— Да, — машинально согласилась Марина. И сразу же спохватилась: — О чём?
— О том, что вы чувствуете, когда думаете об исчезновении магии. И почему вы вообще об этом думаете.
— Алина… Вы не знаете, о чём говорите.
— Конечно, не знаю. Но вы мне объясните.
Марина стрельнула глазами по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет. Осторожно проговорила:
— Здесь не место для таких бесед. И не время. Давай встретимся позднее.
— Завтра утром, — сказала Алина, не давая себе и собеседнице время одуматься. — В одиннадцать, в «Канарейке». Это кафе такое, недалеко от центрального парка.
— Я знаю, где это. Хорошо, буду. Только одна просьба: пусть это будет нашей тайной. Не говорите никому, что вы встречаетесь со мной.
— И не собиралась. С чего я должна перед кем-то отчитываться? Это только моё дело!
* * *
Отчитываться всё же пришлось. Перед Лизой, которая караулила Алину на скамейке возле общежития. И перед Фелтингерами, которые караулили их обеих.
Последнее было понятно по коробке, стоящей на краю лавки. Коробка была из соседней кондитерской и помещалось в неё ровно четыре пирожных, всем по одному. Два уже съели, третье чуток надкусили, к четвёртому, нетронутому, примеривался Цера.
— Эй, вы зачем его выпустили? — Алина отодвинула ненасытную морду, подхватила коробку и уселась на освободившееся место.
— Он хотел гулять, а ты оставила мне ключи, — напомнила Лиза. — Как всё прошло?
— Зачем ты им рассказала? — Алина кивнула на Фелтингеров. Хотела, чтоб получилось ворчливо или обвиняюще, но вышла только усталая констатация факта.
— Они волновались.
— О чём именно? О правдивости собственных догадок? О здоровье бабушки? О том, настучала ли я разведке на заговорщиков?
— Скушай пирожное, оно вкусное. — Сек протянул однокурснице десертную ложечку. — От сладкого, говорят, добреют.
— И толстеют. — Прим шутливо ущипнул девушку за бок. — Тебе полезно. А то скоро один скелет останется.
Алина осторожно потыкала в бисквит. Вроде свежий…