Перебравшись в Берн, Стемпковский, немедля, стал обращаться к русским дипломатическим представителям с требованием амнистировать его и выдать ему паспорт для возвращения на родину. В одном из первых донесений русского посланника в Берне князя М. А. Горчакова товарищу министра иностранных дел В. И. Вестману по поводу притязаний Стемпковского, Горчаков писал (8/20 сентября 1872 г.): «Стемпковский был сегодня утром в канцелярии, прося дать знать в Петербург, что целью его работы и всех его стремлений было получение амнистии, что он будет ожидать еще две недели должный паспорт, но, если он такового не получит, то будет считать себя совершенно свободным от уз, связывающих его с III отделением, и будет искать какого-нибудь другого заработка».
За пять недель, прошедших со времени ареста Нечаева до момента, которым датировано цитированное письмо князя Горчакова, Стемпковский успел уже, судя по угрозе, выйти из терпения и изнервничаться. Нервность усугублялась трусостью: он боялся, очевидно, мести со стороны своих прежних товарищей. Александр II, который всегда был осведомлен о всех закулисных начинаниях своей канцелярии, когда ему доложили содержание приведенного письма князя Горчакова, выразил следующее: «Желательно господина этого, не выпускать из наших рук». Стемпковского стали удерживать.
Еще 17 августа (через три дня после ареста Нечаева) от начальника варшавского жандармского округа была телеграфно затребована справка о Стемпковском. Вот как аттестовали его: «По сведениям, имеющимся во временной военно-следственной комиссии, Стемпковский, во время начавшихся в Царстве манифестаций, был одним из подстрекателей молодежи к беспорядкам. В 1861 г., по его распоряжению, была устроена так называемая «кошачья музыка» одному из русских генералов, проезжавших по варшавско-венской жел. дор., и он же распоряжался в Варшаве закрытием лавок, устройством на улицах баррикад и т. п. Впоследствии Адольф Стемпковский был офицером жандармов-кинжальщиков в Варшаве и потому прикосновенен ко многим убийствам, совершенным в Варшаве с 1862 по 1864 гг., как подстрекатель и главный распорядитель тех злодеяний. Наконец, Стемпковский распоряжался поджогом ратуши в Варшаве. После побега за границу Стемпковский, проживая в Цюрихе, предлагал некоторым из сановников свои услуги в качестве агента с тем, чтобы впоследствии получить прощение, но услуги его всего чаще не были принимаемы, ввиду важности совершенных им преступлений. [...] Стемпковский человек не без способностей, ловкий, продажный и потому мог бы с пользою быть употреблен, как агент по делу о польской эмиграции. В случае возвращения в край, Стемпковский подлежал бы тяжкой ответственности по полевым уголовным законам»