Утром 6 июля после артналета и бомбежки в течение двух часов из леса вывалилась громада танков при поддержке пехоты, Федор посчитал – тридцать два, мин не хватало, поле не было заминировано.
За ночь успели заминировать только дорогу. На поле осталось четыре сорокапятки и двенадцать танков «Т–34».
Командир дивизии приказал: «Танки задержать любой ценой. Второй линии обороны нет, если сомнут вас, то гитлеровцы беспрепятственно пробьются к Бобруйску. Прикрыть брешь нечем. В Бобруйске идет формирование новых частей. Вам надо продержаться сутки».
Устюжанин решал. Если подпустить фашистские танки к окопам, эта армада сомнет жиденькую линию обороняющихся. У реки или за рекой по болотистой местности танки увязнут и не решить главной задачи. А фашисты, захватив переправы, двинут свои части на Бобруйск.
Решение: «Надо вести встречный танковый бой, подпустив танки врага ближе к нашим окопам, под огонь сорокапяток. Если ударить клином и рассечь танки противника, то можно попасть под огонь справа и слева. И к тому же будут отрезаны от своих. Выход один: наносить удар по левому флангу противника».
Надо вести атаку на скоростях, не ввязываясь с фашистами в танковые дуэли. Развернуться вправо и расстреливать танки и пехоту с тыла. Поставив задачу командиру танков батальона, сказал: «Командуй, я иду с вами. Мне будет удобнее управлять полком с возвышенности, отсюда полбоя как на ладони».
Атака развивалась по задуманному плану.
Танки майора Татищева прорвались в тыл противника, потеряв во встречном бою четыре танка, у противника уничтожено семь. Развернулись и начали утюжить пехоту врага. В это время в воздухе появились фашистские самолеты.
Они засыпали прорвавшиеся танки бомбами. На смену одной группы самолетов приходила другая, фашисты не жалели ни своих, ни чужих, некоторые бомбы падали в расположение фашистских танков.
Поле оказалось перепаханным воронками от бомб.
Устюжанин успел дать команду танкам отходить к реке в лес, как рядом разорвалась 250-кг бомба.
Танк подбросило и сорвало башню. С опушки леса била немецкая артиллерия. Танк загорелся. Устюжанина контузило. Как вытаскивали его из горящего танка, он не помнил.
В сознание пришел, когда увидел перед глазами двух здоровых немцев, которые тыкали автоматами в грудь и требовали встать.
Два обгоревших танкиста приподняли Устюжанина. Он еле понимал, но соображал, что танкисты не из его экипажа. Подумал, наверное экипаж погиб, а его вытащили из горящего танка бойцы другого танка. Волосы обуглились, лицо кровяное месиво, комбинезон в лохмотьях. Немец автоматом приподнял подбородок и прошипел: «Юзе». По обгоревшему лицу нельзя было определить возраст. Один из танкистов на немецком языке, вперемешку с русским, отвечал «Нихт Юзе», «Миханик Пантер».