В шумное и разнообразное семейство это нагрянул Пушкин в августе 1824 года и скоро всей душой, как он умел, привязался к обитательницам Тригорского, тем более, что отчий дом был ему не мил из-за отца, опрометчиво согласившегося от имени властей надзирать за собственным сыном. Для Осиповых-Вульф, проводивших большую часть жизни в деревне, всякое появление доброго соседа и свойственника Александра Пушкина в Тригорском и других имениях всегда было светом в окошке. С этими умными, образованными, удивительно добросердечными людьми чувствовал себя поэт легко и непринужденно.
В доме свято соблюдали старинные русские трапезные традиции. И это про них, про их размеренный деревенский уклад строки поэта:
Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины;
Два раза в год они говели…
…Им квас как воздух был потребен,
И за столом у них гостям
Носили блюды по чинам.
На Рождество в этом доме варили кутью, тушили гуся, к Пасхе пекли куличи, к именинам — торты, бланманже, пироги. В письме к Осиповым-Вульф Пушкин даже как-то подписался «Ваш яблочный пирог». И стоит отметить, что слава о псковских пирогах прокатилась по всей Руси. Случилось это после того, как Императорский Дом разыграл во дворце действо по роману «Евгений Онегин», в котором император играл Онегина, а императрица — Татьяну. В тот день на обеде были поданы яблочные пироги, привезенные специально из Пскова. С чьей-то веселой шутки не только пироги, но и все блюда, поданные в тот день на стол, были названы пушкинскими.
Алексей Вульф стал довольно близким приятелем Пушкина. Съехались они в Тригорское почти одновременно. Был там же еще и Лев Пушкин — брат поэта. Все трое были молоды и полны энергии, проводя время «в Тригорском до ночи и в Михайловском до света». В Тригорское Пушкин являлся обычно во время обеда, но за стол не садился, он обедал раньше. В руках его была большая, толстая палка, его сопровождали всегда большие дворовые собаки-волкодавы.
…Люблю я час
Определять обедом, чаем
И ужином. Мы время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок — верный наш брегет…
Вечером шуткам, казалось, не было конца, но все это удивительным образом сочеталось с беседами и на самые серьезные темы. Ведь был и 25-й год — казнь декабристов, которую тяжело переживал поэт. Все новинки литературы, которые получал Пушкин в Михайловском, живо интересовали и обитателей Тригорского. А приезд поэтов — Языкова и Дельвига — стал настоящим праздником. «…И что за речи несмолкаемые, что за звонкий смех, что за дивные стихи то того, то другого поэта сопровождали нашу дружескую пирушку. Языков, как известно, страшно застенчив, но и тот, бывало, разгорячится» — это из воспоминаний Анны Николаевны Вульф.