Ялька чуяла, что все эти размышления очень ей нужны, дабы не наворотить дел. Но, труся по вечерним улочкам с глиняной махоткой в зубах, следовало быть начеку. Махотка – крохотный горшочек с узким горлом, что бабуля запечатала воском – был круглым. И все норовил выскользнуть из пасти. Прижать же его поприлежней Ялька страшилась: попадет сонное зелье на язык, и свалишься где-нибудь под забором. А тут еще и дедулин сверток – она прям не собака, а какой-то суслик с набитыми защечными мешками. Добро хоть другие псы не вяжутся – бояться оборотня, как огня. А случись пацанам с палками, так впопыхах все свое добро и сронишь. Ялька уже нарывалась на обормотов, гоняющих собак – двоих даже покусала. И вовсе их не боялась, просто не ко времени такая докука. Надо донести до бабули и то, что всучил дед, и то, что прихватила сама. Поначалу-то думала взять такую же махотку с ядом, да остереглась. Слышала и от деда, и от разбойничков, что державников лучше не трогать: не простят, и с хвоста вовеки не слезут, покуда не прибьют.
– Матушка, глянь, какая ладная!
Ялька аж шарахнулась от какой-то пухлой дурочки в цветастом сарафане и высоком кокошнике. Все такое яркое, все напоказ! Замуж хочет – поняла Ялька и свернула в ненужный ей проулочек, лишь бы к ней не полезли тискаться. Вроде, нынче она что-то недодумала – не ту псину избрала, чтоб обернуться. Собачий облик то и дело приходилось менять, дабы ее не признали на боярских подворьях, где она крутилась. Иль где угодно в городе, куда занесет народ с тех подворий. Вон даже в Тайной управе побывала, повеселила дружину, покуда не куснула того гада и не убралась подобру-поздорову. Любая псина ей не подходила, ибо стать меньше иль больше Ялька не могла. Какая-то замызганная, ободранная да лишайная так и притягивала любителей пошвыряться в нее чем тяжелым. Приходилось обретать приличный вид, вот и выбрала она нынче для оборачивания ту дивную белую суку, что жила на подворье купцов их Харанга. Лишь окрас сменяла на серый в пятнах, а то белая больно приметливая. Однако видать, и с таким окрасом Ялька все еще радовала глаз. Как бы не поймали в угоду всяким там вздорным дурам – мелькнула в голове опаска, и она заскочила под ближайший ползущий по улице воз. А с другой стороны выскочила уже обычной дворовой шавкой с вислыми ушами и облепленным репьями хвостом. Челюсти ныли от неловкой ноши! Хотелось пить, ибо в распахнутую глотку набилась пылюка. С жаждой не поспоришь. Это ж такая зараза: не станешь ей потакать, и уже совсем скоро ни о чем, кроме нее и думать невмочь.