Через год инсульт уложил дедушку в постель. Вскоре его не стало. А ещё через полгода бабушка оформила на младших детей пособие, и все они уехали в Киргизию, во Фрунзе, к бабушкиной сестре. Прощания не было. В тот день нас с сестрой увели к родственникам отца.
Я часто приоткрываю ту калитку в детство. Там, за маленькой дверью, большое тепло… В доме вкусно пахнет, от печи идёт жар. Бабушка переворачивает на сковороде беляши, наливает в отверстие, в котором видна мясная начинка, кипящее масло и продолжает жарить. Невыносимо дразнит запах. Накормив меня, она заворачивает беляши в кулёк и велит отнести сестре, так, чтобы не заметила мачеха. Я бегу, не давая им остыть. Стучу в окно. Показываю кулёк сестре. Она ест за углом, а я стою на карауле и очень хочу, чтобы она съела быстрее. Мы обе рискуем. Если мачеха узнает, что бабушка нас угостила, то опять начнёт воспитывать тихим, чтобы никто не услышал, но внушительным шипением и угрожающими взмахами руки. Лишь бы не щипалась, пальцы у неё сильные.
Она не разрешала нам принимать от бабушки ни угощений, ни подарков, а тем более бывать у неё. Но у меня осталась подаренная кукла, папа увидел её раньше мачехи. Это была моя первая настоящая, не самодельная, игрушка. У куклы закрывались глаза, двигались руки и ноги, при наклоне она говорила «мама» и стала самой верной дошкольной подругой и моей терпеливой слушательницей.
Бабушка продолжала тайно кормить нас вкусностями, часто поджидая за углом. В карманах её фартука всегда хранились конфеты и печенье. Наспех проговорив не очень понятные мне слова, погладив и поцеловав, она быстро уходила, пока нас никто не заметил. Мне долго потом мерещилась бабушка, выходящая из-за угла.
Ещё два раза мы с ней встречались, приезжая на школьные каникулы. Третьей встречей были её похороны. В боковой стене могилы было сделано углубление в виде полочки, «жандарма». Комья земли падали мимо, не задевая бабушку. Так и осталась она в моей памяти: аккуратно лежащая внутри полки, в белом одеянии, светлая и добрая.
Услышав татарскую речь, я вспоминаю бабушкино переливчатое произношение, будто льётся сладкая музыка, издаваемая незнакомым мне волшебным инструментом. А запах её кухни вкусным тёплым туманом до сих пор живёт во мне.
И я знаю, что если бы не бабушка, явившаяся в детстве на краткие, но такие важные временные промежутки, жизнь моей души была бы намного беднее.
Бичара – бедняжка
Ирамнын кызлары – доченьки моей Иры