***
– Мама, ты с ума сошла? Я прочла, у меня волосы дыбом. Ты про нас с Ильдусом такое пишешь!..
– Ты залезла в мой компьютер? Дрянь! Пошла вон!
– Значит, ты в своем говняном романе решила нас наизнанку вывернуть?! Да?!
– Все имена будут изменены, успокойся, Христа ради!
– А родня, что – дураки? Не поймут, о ком речь?!
– Ника, ты же девочка грамотная – университет за плечами… Неужели не понятно – толковый материал он только с натуры берется! Чехова рассказы читала? Как он классно шерстил своих знакомых. Достоевский всю правду-матку резал, потому и брало до дрожи. Пойми, я тоже – в жизнь всматриваюсь! Мне фантастику писать не дано… А ты больше не смей лезть в чужой компьютер! Слышишь?! Куда пошла? Вернись!
***
Не зря Елена говорила: «Не ешьте вяленый лещ с базара. Запашок, мясо от костей отстает». Так нет! Полрыбины с пивом сама Ника (дура беременная) и Дане дала кусок. Олька – та молодец, интуиция что надо, понюхав, нос сморщила. И вот рвота, понос. Диагноз описторхоз. Инфекционное отделение.
– Вероникушка, как вы там?
– Мама, папа! Данька под капельницей! Горит, тает на глазах. Врачи глаза отводят. Что делать?– охрипший голос Ники в телефонной трубке еле слышен – плохая связь.
На улице ветер, дождь. Внезапная оттепель: снег вперемешку с землей – неприкрытая грязь… Внук в инфекции… Елена – на автомате, не впервой: на колени, иконка Матери Божьей перед глазами. Свечу зажгла, и – давай! И «Отче наш», «Богородица, Дева, радуйся», и «Боже Святый, Боже крепкий…» А после своими словами – до изнеможения…
К вечеру Даню отпустило, температура спала. Утром поел рисовой кашки, порозовел.
Второй этаж инфекции. Осунувшаяся Вероника лбом уткнулась в окно. Смотрит на мать. Та машет рукой, держись! Теперь только так, через стекло. Инфекционные живут в карантине.
А через неделю беда все-таки вернулась. Пожалев отмоленного ребенка, не пощадила живущего в утробе матери. То ли таблетки, уколы, то ли нервная встряска, но замер плод в животе…
Глаза Ники после прерывания беременности уперлись в холодный белый потолок палаты. У дежурного врача жуткая усталость: после чистки битый час останавливал кровотечение. Вышла Ника из гинекологии опустошенная.
Часть пятая
Начало марта. Телеграмму принесли к вечеру: «Лена, выезжай, маме плохо». Некурортный сезон: самолет раз в неделю. Плацкартный вагон (на купе денег жаль, да и среди людей интереснее). До Симферополя два дня пути. Проехали Харьков, Мелитополь. В ушах засел русско-украинский говор:
– Да шо вы, москали, выпендриваетесь?! Газ, понимаешь, у них! Да если б его нэ було – в жопе сидели бы. Ишь, как Путин ваш сказанул: «…шо там, на Украине, одни бураки…»