после того, как движение отказалось опубликовать, сочтя чересчур критическим, заказанный ему текст. Со своей стороны, Дюмушель пришел к выводу, что методы у этого движения – насильственные, поскольку, как он указывает, существует целая сотня способов убить человека, не прибегая к недвусмысленному умерщвлению, а эта организация поддерживала многие из них. Дюмушель очень тонко и с жирардианских позиций раскритиковал то, что активисты, призывающие к ненасилию, попадают в ловушку миметического конфликта.
Дюмушель указал, что такие организации стремятся выявить и защитить жертв, а этот процесс продлевает существование механизма виктимизации под новой личиной и усиливает соперничество. Иначе говоря, эти организации уже по определению практикуют поиски виноватых и возложение на них вины. «Я не знаю ни одного случая соперничества, где обе стороны не сваливали бы друг на друга всю ответственность за обострение ссоры»463, – писал он. Когда делается упор на техники и стратегии, за этим таится желание победы – то самое, которое нужно в себе подавить заодно с желанием оставить последнее слово за собой и едко возразить оппоненту, заодно с прочими пассивными видами мести, такими как клевета или распускание сплетен: они подогревают желание взять в споре верх и добиться признания своей правоты. Но найдется ли философия, в которой выражен столь категоричный отказ от ответного удара? В мире, вечно жаждущем кого-нибудь в чем-нибудь обвинить, где во всех наших злоключениях виноваты мусульмане или христиане, левые или правые, богачи или бедняки, черные или белые… Кто в этом мире скажет: «Беру вину на себя. Это я во всем виноват. Я буду расхлебывать эту кашу и попытаюсь все уладить»?
Таковы доводы Дюмушеля, но Жирар тоже высказался о скользком механизме козла отпущения и насилии: «Псалмы открывают нам, что насильники молчат о насилии – их заставляют говорить те, кто защищает мир: иудео-христианское откровение разоблачает то, о чем всегда умалчивали мифы. Все говорящие о „мире и безопасности“, таким образом, наследуют им, вопреки всему продолжают им верить и не желают видеть собственного насилия»464.
Различные организации утверждают, что встают на сторону «истинных жертв» – но разве кто-то станет утверждать обратное? Дюмушель пишет: «Главные герои всех столкновений, вне зависимости от того, применяется ли при них насилие, рассуждают одинаково. Всякий человек непременно полагает, что жертвы, с которыми он или она отождествляет себя, и есть „истинные“, а те, кого поддерживает другая сторона, – „гонители“»