И по семъ прииде инъ год, и паки царь повеле девице венецъ царски устрояти. И даде ей паки три камни, и повеле своей царице дело снабдевати. Девица же отиде во свой теремъ, нача прилежати, а царица у нее седяше, и дщери царевы. И мановениемъ Божимъ прилете вранъ оконцемъ и принесе той камень, положи его на стол на златое блюдо, всемъ ту зрящимъ[1525], сам же излете вонъ.
Царица же и дева и сущии с нею вземъ камень, дивишася и несе ко царю. И уведе царь, яко несть неправды в девице, и нача ее наиболе чтити.
Девица же вся царю о себе исповеда, чия дочи и за что пострада. И помысли царь отпустити девицу ко отцу ея. И учреди корету, оковав златом, и опоны окрестъ украси камением и чистымъ жемчюгомъ. И посла со девицею посла своего, честна мужа, и иные вельможи, и жены, и отроковицы ко царю, ко отцу ея.
Посол же со девицею прииде во царство ея и посла ко царю посланника своего, чтобы царь повеле полату такову уготовати, еже бы корета прошла: «А посла к тебе братъ твой, царь нашъ, такия дары, яко несть у тебе таковых во всемъ царстве твоемъ».
И повеле царь устроити полату, и вниде сам и со царицею в полату, повеле послу быти з дарами. Посол же идяше и вси вельможи пред коретою откровенными главами, благочество вниде с коретою в полату. И поклонився царю по подобию царскому, и правя от царя своего послование все по ряду.
И рече царь: «Яви ми, после, дары, якоже ты похвалился еси, что у нас таковыхъ несть во всемъ царствии нашемъ». — Посол же рече: «Воистинну, царю, не солга». — И тако откры запану кореты златую, и выйде ис кореты дьщерь царева. И рече посол: «О царю, познавай честьные дары, еже есть детище». — Царь же и царица позна свою дщерь, охапився[1526], паде на выю ея, облобыза ея, плачеся от радости. И бысть радость велия во всемъ царстве, не токмо царь, но и всии людие прославиша Бога, творящаго дивная чудеса, яко мертва бе и оживе, погибла бе и обретеся. Царь же одаривъ посла много, отпусти восвояси.
Богу нашему слава. Аминь.
«Слово о судьбах Божиих, яко небо и земля мимо идет, а словеса моя не имут прейти» сохранилось в единственном списке первой трети XVIII в. Оно относится к беллетристическим повестям о «проверке Писания», широко распространенным в литературе XVII в., что подчеркнуто вынесенной в заглавие цитатой из Евангелия. Для повести характерно оригинальное сочетание фольклорных и книжных традиций: исконная правота евангельского текста доказывается разработкой чисто сказочного сюжета, напоминающего сюжет «спящей царевны» (предсказание грядущих бедствий при рождении ребенка, безуспешные попытки родителей избежать их, волшебное исполнение предсказанного). Чисто сказочный мотив ворона, крадущего, а затем возвращающего драгоценный камень, соседствует с книжными элементами, созданными под влиянием официального законодательства (мотив «бесчестия» и наказания «бичом по нагому телу») и реалий нового времени (бочка с порохом — «зелием»). Индивидуальным авторским творчеством можно объяснить эпизоды с философом «на златом ковре» и торжественное описание посольства, везущего царскую дочь.