Август, тёплый ветерок, гудок маневрового локомотива, дрожь в кончиках пальцев. Никогда бы не подумал, что четыре этих составляющих когда-нибудь сойдутся в единое целое, имя которому — Вадим. Мой сын. С тех пор как мы разошлись с его матерью прошло лет десять, и за всё это время я видел сына, ну, наверное, столько же раз или даже меньше. Иногда звонил, иногда присылал открытки. Плохой я отец. Вместо того чтобы ходить с сыном на рыбалку, учить его ездить на велосипеде, я отступил. Что может вырасти из мальчика, если мужская часть в его воспитании отсутствует? Ничего… Ничего страшного, я же вырос.
Хотя опять оправдываюсь. Виноват, виноват. Мог ли я сохранить семью? Наверное, мог. Да что там наверное — мог. Пришлось бы кое-что позабыть, от кое-чего отказаться. А я закусил удила, обиделся. Глупо. Мне бы понимать это тогда и было бы всё по-другому. А так…
Сердце саднило. Я подошёл к краю перрона, посмотрел бездумно на рельсы, вздохнул. Вокзальный воздух пах мазутом и ожиданием. Скоро подойдёт электричка, зашипят, открываясь, двери и ожидание сменится нетерпением. Одни люди выйдут, другие зайдут, двери зашипят снова и электричка махнёт на прощанье последним вагоном. Увидит ли мой сын тоже, что и я когда-то: поникшие плечи, седая щетина, виноватый взгляд. Отец…
Отец всегда был для меня фигура абстрактная; я его любил, но только потому что знал, что этого человека надо любить. Мама однажды сказала: отец всё-таки — и я принял её позицию, несмотря на все свои обиды и клятвы. Однако память штука вредная, поэтому любовь и обида грызутся во мне до сих пор. У Вадима тоже есть право на меня обижаться. То, что в отличие от меня он этим правом не воспользовался, я понял по его утреннему звонку. Раз он решил приехать, значит, я не так уж ему чужд. Но так ли я ему близок, как это могло и должно быть, или его приезд всего лишь дань уважения, или беспечность, или поиск новых ощущений. Или желание понять меня, себя и свою мать. Или что-то другое, что-то, чему у меня нет объяснений.
Бездушный голос диспетчера объявил о прибытии электрички. Вдалеке из-за поворота появился состав — тонкая змейка светло-муравного цвета — и перрон начал заполняться людьми. Ожили кондуктора, принялись споро проверять билеты, голос диспетчера говорил что-то об осторожности, его не слушали, смотрели на подходящую электричку. Я встал посередине перрона. Если я не узнаю сына, то он узнает меня наверняка. Я не сомневался в этом, хотя последний раз мы виделись накануне его выпускного вечера. В тот день я поздравил его с окончанием школы и подарил ключи от мотоцикла. Бывшая отчитала меня за это, но Вадим был доволен и я тоже, и это была наша лучшая встреча.