Из возка вытащили старенького чиновника в шинели на красной подкладке и двух женщин. Одна — такая же старая, а вторая, вроде бы, ничего... Женщины выли в голос, а чиновник дрожал. То ли от страха, то ли от старости.
— Ну, пошли, — скомандовал атаман.
Сваленное дерево было тотчас же оттащено в сторону так, чтобы его и видно не было. Оно ещё пригодится... Лошадей взяли под уздцы и повели по дороге. В полуверсте от засады на тракте была небольшая отворотка. Если не приглядываться, то можно и не заметить. Вслед за возком повели пленников, подталкивая в спину. Опять же без злости, а для порядка. Одна из рыдавших женщин попыталась было упасть к ногам бандитов. Но это уже тоже было знакомо и особого волнения не доставляло. Самый молодой, семнадцатилетний Никишка, ударил её в ухо, а потом вместе с товарищем («грибком-поганкой») забросил бесчувственное тело в возок, чтобы не терять времени.
Атаман, проводив взглядом удалявшихся «робятишек», остановил Андрюху, цепко ухватив того за переброшенный через плечо «трофей» — кучерский тулупчик:
— Постой-погоди, друг сердешный. Тебе сколь говорено было, чтобы следов не оставлять? Ах ты, хрен разинутый, сучий потрох...
С этими словами атаман врезал своему подчинённому в рыло, сбив одним ударом неслабого, вообще-то, мужика. Провинившийся, даже не пытаясь сопротивляться, сжался в клубок и подставлял под пинки широкую спину, старательно закрывая голову и «ценные» .места между ног.
— Сколь раз говорено было, — приговаривал атаман, пиная мужика по спине и плечам. — Место засадное в порядке должно быть, чтобы никто и догадаться не смог. А теперь тут и труп, и кровишшы, будто свинью резали. Пятно кровяное за версту видать. Ты же у меня не простой товарищ, а первый!
— Прости, Егорыч, — скулил «первый товарищ» (то есть заместитель) атамана, вжимаясь в утоптанный снег. — Заспешил я, бес попутал.
— Ладно, хрен с тобой, — смилостивился атаман, отходя от истязуемого. — Кучера отташшишь подальше. И тут чтобы всё прибрано было. Да не забудь — кровь, когда снегом засыпать будешь, утопчи вначале. Она, вишь, кровь-то эта, снега-то в себя много возьмёт.
— Да знаю, знаю, — пробормотал повеселевший Андрюха, ощупывая морду и проверяя зубы. — Не впервой!
Атаман подошёл к телу кучера, матюгнулся: «Вот ведь, бл.., живучий какой!» Потом обратился к провинившемуся:
— А ты, бл.., тоже хорош — не мог с первого разу убить! Мучается ж мужик! Андрюха, подойдя к кучеру, широко размахнулся и ударил. Лезвие вошло косо, и тело только дёрнулось. Неумелый палач кхекнул и размахнулся ещё раз...