Их, однако, не занимали смутные, неоднозначные и неопределенные библейские аллюзии “Blowin’ in the Wind”, а иронию по отношению к себе они либо не чувствовали, либо предпочитали не замечать. Молодой, обладающий безусловной харизмой талантливый поэт и певец обрел за год пребывания в фолк-среде Нью-Йорка культовый статус, и новая яркая образная и красивая песня почти мгновенно стала общепринятым гимном движения. Выявленное знатоками мелодическое родство со старинным негритянским спиричуэлом “No More Action Block” не только не умаляло, но и, наоборот, повышало достоинства песни, подчеркивая ее связь с подлинно народной музыкой. Сделанная прямо там же, в клубе Gerde’s Folk City запись мгновенно разошлась среди политизированного фолк-сообщества. Через несколько недель его признанный патриарх, убежденный левый активист (в 1940-е годы он даже успел несколько лет побыть членом Коммунистической партии США) и страстный исполнитель и пропагандист песен протеста Пит Сигер, опубликовал текст дилановской песни в майском выпуске издававшегося им фолк-журнала Broadside, и она стала звучать в самых разных исполнениях по всем многочисленным фолк-клубам нью-йоркского даунтауна.
Дилан – совсем молодой и рьяно рвущийся к успеху и к славе сонграйтер – с энтузиазмом и страстью ринулся в подхватившую его волну, предпочитая до поры до времени отставить в сторону свое двойственное отношение к левому движению. Весь 1962 год он регулярно выступал на концертах и митингах вместе с Джоан Баэз, Питом Сигером, Филом Оксом и другими политически ангажированными фолк-певцами, параллельно сочиняя песни и записывая свой второй альбом Freewheelin’ Bob Dylan. Наряду с “Blowin’ in the Wind” в него вошли еще несколько песен, которые иногда, как “Blowin’ in the Wind”, иносказательно и аллегорически, а иногда уже однозначно и безоговорочно можно было охарактеризовать как «песни протеста» – антирасистского и антивоенного.
Льющийся с неба дождь в “A Hard Rain’s Gonna Fall”, как и образность “Blowin’ in the Wind”, мог нести в себе самые разные, вовсе не обязательно прямолинейные политические ассоциации, но ее премьерное исполнение на организованном Питом Сигером концерте в нью-йоркском Карнеги-холле 22 сентября 1962 года, в самый разгар Карибского кризиса, вызвал у аудитории совершенно однозначное толкование: hard rain – это сыплющийся с неба дождь ядерных ракет. Известный критик Нэт Хентофф ссылается на слышанное им от самого Дилана признание, что поводом для песни стали именно события вокруг Кубы. Со временем Дилан пытался опровергнуть эту интерпретацию: «Нет, это вовсе не атомный дождь, это всего лишь сильный проливной дождь. А “ядовитые капли отравляют воду” в последнем куплете – это ложь, которой нас пичкают по радио и в газетах». Что, впрочем, не изменило статуса “A Hard Rain’s Gonna Fall” – при всей ее богатой и неоднозначной образности – как одной из, по выражению критика Иэна Макдональда, «самых оригинальных и своеобразных песен протеста».