.
В письме о радикальном разрыве Фуко и Делёза говорится многословно, но уклончиво, и чтобы лучше понять его причины, следует вернуться к нескольким пунктам расхождений.
Во-первых, в 1977 году произошло решительное размежевание по поводу «новых философов», которых Фуко поддержал, а Делёз резко отверг[1318]. К делу Круассана следует добавить также глубокое расхождение по израильско-палестинскому вопросу. Эдвард Саид говорил о нем с Джеймсом Миллером в ноябре 1989 года. Он полагает, что ближневосточный конфликт стал одной из главных причин размолвки Делёза и Фуко: «Он получил эту информацию от самого Делёза»[1319], и Делёз не отрицал этого, когда Миллер его спросил. Делёз написал статью, восхваляющую Ясира Арафата[1320] тогда как Фуко развенчал резолюцию ООН, приравнивающую сионизм к нацизму[1321], а в 1978 году, в самый разгар ливанского кризиса, обрушился с критикой на тоталитаризм Сирии и СССР, щадя при этом израильскую политику.
Еще одно политическое разногласие возникает в связи со сменой власти в 1981 году, когда в правительство приходят левые. Первые шаги президента Миттерана соблазняют и даже воодушевляют Делёза. Он считает, что социалистам нужно не мешать и поддерживать их. Фуко же считает, что их нужно критиковать как всякую власть и даже больше, тем более что в новое правительство Пьера Моруа вошли коммунисты. Жак Донзло встречается в последний раз с Делёзом: «Это было в 1981 году, в Пантеоне. Он следил за Миттераном. Я пересекся с ним, сам я шел в другом направлении. Он говорит мне: „То, что происходит, прекрасно“, на что я ему сказал, что ничего хорошего в этом нет, что это просто циничный политик, которому удалось провернуть дельце. Но он был очень увлечен»[1322]. Эта разница в оценках дает о себе знать и в связи с государственным переворотом генерала Ярузельского в Польше в 1981 году, который привел к крушению надежд руководителя «Солидарности» Леха Валенсы. Фуко вместе с Бурдьё составляет обращение, в котором вина возлагается на новое социалистическое правительство, спасовавшее перед силовым сталинистским переворотом. Делёз, к которому обратились с просьбой подписать этот текст, отказывается и подписывает другое обращение, инициатором которого стал Жак Ланг, а составил Жан-Пьер Фай – в нем репрессии в Польше разоблачаются, но действия Миттерана при этом одобряются.
Ко всем этим расхождениям политического порядка следует прибавить и заметные различия в философских ориентациях, пусть даже они недостаточны, чтобы объяснить разрыв. Фуко, выразивший свое полное восхищение «Различием и повторением» и «Логикой смысла», озадачен «Анти-Эдипом». Конечно, в 1977 году он напишет предисловие к американскому изданию, в котором «Анти-Эдип» будет представлен в качестве первой книги по этике, написанной за очень долгий период времени. Но, по словам его друга Донзло, в этом предисловии истинные чувства Фуко по поводу книги его друга не отразились: «Фуко не любил „Анти-Эдип“. Он очень часто мне об этом говорил»