.
Обвинительный акт не терпит апелляций. Эта мощная атака станет апофеозом многих лет словесной «герильи», которую вели Бадью и его маоистские банды, боровшиеся с Делёзом на кампусе Венсена еще с начала 1970-х годов. Когда стычки ожесточаются, Делёз не всегда может закончить лекцию, тогда он надевает шляпу, показывая, что выходит из игры. Чаще всего этими актами саботажа занимаются «люди» Бадью, но бывает, что Мэтр и сам приходит на лекцию Делёза, чтобы ему помешать, что он и сам признает в книге 1997 года, посвященной Делёзу:
Для маоиста, коим я являюсь, Делёз, философский вдохновитель того, что мы называли «анархией желания», враг, тем более страшный, что он находится внутри «движения», а его курс стал Меккой в Университете. Я никогда не сдерживал своих выпадов, консенсус – не моя сильная сторона. Я атаковал его средствами тогдашней тяжелой артиллерии. Однажды я даже возглавил «отряд», вторгшийся на его лекцию[1535].
В 1970 году Ален Бадью и Жюдит Миллер создали квалификационную комиссию, призванную контролировать политическое содержание курсов на философском факультете. Ален Роже, ученик Делёза, а потом и друг, и сегодня вспоминает о том, как однажды Делёз был сильно не в духе, поскольку ему нужно было освидетельствоваться у «бригады» Бадью: «Мне надо идти, у меня сейчас по расписанию банда Бадью» [1536]. Делёз на эти провокации реагировал неизменно спокойно и избегал прямого столкновения. Но чаще всего нарушители спокойствия приходят толпой, иногда вдесятером, с очевидным намерением сорвать лекцию: «Хорошо, Делёз, все, что ты делаешь, просто замечательно, но ты тут стоишь один и вещаешь перед публикой покорных обожателей! Посмотри, какая перед тобой челядь собралась. Стоят, разинув рот! Ничего не говорят! Вот чем ты занимаешься? Дай определение твоей практики!»[1537]. Филипп Манг вспоминает, что эти обвинители ничего не стеснялись и «пытались подловить Делёза на противоречиях, хватались за тексты Ницше и ставили вопросы, которые, по их мнению, должны были смутить Делёза»[1538]. Порой «бригада» устанавливает прямо в аудитории «народный закон», призывая студентов организовать осаду под предлогом общего собрания в первой поточной аудитории или же провести какой-нибудь еще акт поддержки трудящихся и их борьбы. Делёз на все это реагирует спокойно, притворяется, что полностью разделяет их чувства, пользуясь иронией как оружием.
Впрочем, не один Делёз становится жертвой «бригад» Бадью. Лиотар, еще один «желатель», также попал в расстрельные списки тех, кого надо приструнить, чтобы спасти паству. Даже Франсуа Шатле, коммуникатор, на котором с ухода Фуко держится весь факультет, попал в число неблагонадежных. К концу 1970-х годов маоистские атаки ослабевают, когда постепенно снижается число групп приверженцев Мао. Лекции Делёза все меньше страдают от вторжений почитателей маленькой красной книжицы.