– Олеми уже замужем, скоро появится ребёнок, а я лишь немного младше неё. Я не хочу всю жизнь провести в нашем дворе. У меня будет своя семья, свой мужчина. Я буду варить снадобья, как олем Нети, и мыло, а Сола будет и дальше учить меня лечить травами.
Она намыливала шею, пышную грудь, нежный живот, полные, упругие плечи и бёдра, и один локон, выбившийся из-под гребня, покачивался в такт её движениям.
– Ну, ты ещё девчонка. Тебе пока не понять. А ну-ка, плесни!
Аяна очнулась от странного оцепенения, схватила кадушку с тёплой водой и со смехом облила сестру, смывая негустую мыльную пену.
Они ещё какое-то время плескались, окатывая друг друга тёплой водой, потом вытерлись докрасна полотенцами и большой щёткой согнали к решётке в полу воду, разлитую по шершавым плитам.
– Ты будешь завтракать дома? – Нэни оделась, расчесала волосы и теперь заплетала их в плотную косу вокруг головы.
– Нет, я еду на поле, сегодня будем возить власку. Я возьму с собой лепёшек и вяленое мясо.
– Тогда зайди сначала к маме. Вчера к ней приходила Олеми, но рано ушла, и там до вечера сидела Вагда. Сегодня Сола будет у неё вязать зубовик. А я ухожу к олем Нети.
Аяна кивнула, грустнея, как всегда теперь случалось, когда она думала о маме. Весной мама родила маленького брата, хотя думала, что Тилеми будет её последним ребёнком – потому и дала ей имя, которое означало «младшенькая». Перед родами у неё постоянно болела голова, отекали руки, ноги и даже лицо, она не могла работать за станком из-за постоянно мелькавших перед глазами «мушек». Только благодаря тётке Соле и олем Нети мама выжила, когда внезапно после родов у неё начались судороги. Женщины тогда через соломинку вливали ей в рот настойки трав, а потом несколько дней по очереди дежурили у её постели, опасаясь повторения «родильной корчи».
Лето прошло, наступила осень, а мама все никак не могла оправиться от произошедшего. Сильно постарела и осунулась, волосы на висках засеребрились. Она перебралась в комнату на первом этаже и теперь по несколько дней подряд могла лежать и плакать, даже не выходя к очагу поесть. Отец в такие дни приносил ей еду в постель и долго молча сидел рядом, гладя по голове.
Младший брат, Вайд, несмотря ни на что, родился довольно крепким, но от его крика мама тоже начинала плакать, съёжившись и сжав голову руками, и Аяне было мучительно больно и страшно смотреть на это.
Иногда случались хорошие дни, и тогда мама на рассвете спускалась в купальню, расчёсывала и мыла свои длинные гладкие волосы. Потом она приходила к летнему очагу и помогала готовить тётке Соле или Маре, которая с мужем и ребёнком переселилась в их двор пару лет назад. Мама садилась за шитьё или вышивку в мастерской, иногда даже смеялась вместе со всеми, но очень быстро уставала – у неё начинала болеть голова. Тогда она спускалась в свою комнату, глухо закрывала окно ставнями и плакала, отвернувшись к стене.