Аяна скинула свои стоптанные туфли и показала пятки и пальцы, в кровь сбитые жёсткой колодкой.
– Да. Так бывает, - сказала Гелиэр, пальчиком снимая задник своих мягких домашних туфелек. – Те мои новые туфли тоже немного жмут.
Аяна ахнула. Ступни Гелиэр с боков были сбиты в кровь, на суставах пальцев пузырились жёлтые водянистые мозоли.
– Кирья... Кирья! - воскликнула она, хватаясь за голову. – Как ты ходишь в них? Тебе надо срочно сменить обувь! Ходи только в мягких! Как ты терпишь эту боль?
– Дэска говорила, что приличной девушке полагается терпеть.
– Это какая-то околесица. Я не понимаю. Как это можно терпеть? В вашей обуви невозможно ходить, в ваших платьях невозможно дышать.
Аяна вспомнила ещё кое-что, что, по словам Ригреты, полагается терпеть женщинам в этом дивном мире, и кровь отхлынула от её лица. Она в тысячный раз пожалела, что поставила свою подпись под тем договором. Да, она поможет Гелиэр остаться в тени, но что дальше? Кир Эрке хочет побыстрее вернуться в свой эйнот, домой, к овцам и лошадям, туда, где Кортас сможет привольно бегать по полям, а сам кир наконец скинет свой тесный в рукавах камзол, не нарушая никаких приличий. У него здесь только одно дело. Он принял решение выдать дочь замуж, потому что не хочет оставлять её старой девой. Он в любом случае подпишет договор о браке в этом году. Что она, Аяна, может сделать?
Она решительно встала.
– Кирья, мы едем в парк. Прямо сейчас. У тебя есть обувь поудобнее? Я тоже переоденусь во что-то удобное и неприметное, и поедем. Мы будем гулять.
Экипаж поднимался по дороге, выше и выше по склону, и остановился у широких кованых ворот в очень высокой стене, полностью увитой эдерой, но не пёстрой, как во дворах в городе, а зелёной, с крупными блестящими восковыми листьями.
Томилл помог Гелиэр выйти из экипажа, потом обошёл его и предложил руку Аяне. Она легко ступила на землю, гадая, сколько ещё таких лёгких шагов ей придётся пройти в этих туфлях, которые пытаются уничтожить её ноги.
Ворота были закрыты. Гелиэр встала перед ними, и два солидных катьонте медленно и плавно потянули тихие створки. Аяна тихонько хмыкнула: ей показалось, что ворота намеренно стояли закрытыми, и это всё было сделано, чтобы производить большее впечатление. Тяжёлые кованые створки с вензелями открылись, и она последовала за Гелиэр.
С двух сторон от ворот в увитых эдерой нишах прятались статуи девушек с кувшинами, из которых в чаши у их ног вытекали тонкие струйки прохладной воды, и птицы, прятавшиеся в лозах эдеры, то и дело вылетали из укрытия, чтобы попить, подраться или просто, щебеча, попрыгать по бортику каменной чаши, поросшему мхом, распугивая иррео, тянувшихся к влаге.