Воцарилась долгая тишина, которую нарушил Жуть, сказав:
– Да-а! Гениально!
– Ага, я тоже, как поем с вечера простокваши, так всю ночь в капусту бегаю, – глубокомысленно поддержал Иван.
– Теперь ясно, почему от твоей капусты у меня была такая мерзкая отрыжка, – отреагировала Настя.
– Я вообще не ем простоквашу, – задумчиво пожал плечами Вихор и добавил: – Капусту тоже.
Пока все находились в прострации, вызванной оглашением последнего слова Кощея, Демьян выскользнул из зала и некоторое время спустя вернулся с десятью бойцами.
– Коль такое дело пошло, я приказал охране окружить дворец и никого не выпускать до принятия решения. Предлагаю на царство Ивана. Кто против – прошу поднять руку, – решительно объявил Демьян, оглядев присутствовавших царедворцев.
Рука Жути дёрнулась, застыла где-то на уровне груди и опустилась, не встретив поддержки остальных участников голосования.
– Вот и хорошо, – продолжил Демьян. – Предлагаю составить документ о назначении Ивана царём и скрепить его подписями присутствующих влиятельных господ.
Балабол составил грамоту и дал подписать Вихру и Жути. Затем, перечитав текст, поставил свою подпись и протянул пергамент Ивану:
– Слава царю!
Вихор и Жуть промямлили приветствие в адрес воцарившегося Ивана без должного пиетета, но вполне членораздельно.
Вроде бы ничего не изменилось, но изменилось всё. Каждый из присутствовавших (кроме Анастасии) оказался у начала отсчёта нового пути, который не был определён ещё несколько мгновений назад. Наверно, так бывает всегда при дворцовых переворотах, происходящих за закрытыми дверями. Однако роли распределены, а актёры уже мысленно примеряют на себя костюмы отведённых им персонажей. Балабол подумал о роли отца царицы Прасковьи. Вихор – о роли советника-интригана. Жуть – о роли защитника Отечества. Демьян – о роли отца-наставника. Иван решил взять сразу несколько ролей: доброго царя, героя-любовника, заботливого сына, ну и если потянет, то ещё парочку других. А Настя, прекрасно понимая, о чем думают собравшиеся, решила сложить с себя полномочия режиссёра-постановщика и молча наблюдала, как постепенно оживают лица участников этого трагифарса. «Очень колоритная компашка, – подумала Анастасия, – Вернусь, напишу пьесу: «Все за царя!».
Новоиспечённые министры раскланялись и ушли, оставив свеженазначенного царя Ивана в окружении Анастасии и Демьяна.
– А где жена Кощея – Елена Прекрасная? – спросила Настя Демьяна.
– Она давно уже в могиле. Помню, когда я в Кощееву стражу поступил, она слегла от хвори, вызванной неуёмными втираниями во все части тела заморских снадобий. Уж больно ей хотелось быть вечно молодой. Кощей пытался вылечить её в молочных ваннах с мёдом и киселём, но не помогло, – взгрустнул Демьян.