Округлив глаза, смотрю на дверь деканата, за которой слышна возня.
Что с этим мужчиной не так?! Что?
Он смотрит на меня так, что у меня уши закладывает. Мне вдруг кажется, что если он немедленно до меня не дотронется, мы оба начнем корчиться в
муках!
Метнув взгляд на закрытую дверь, сжимает зубы и с выдохом раздувает
крылья своего прямого красивого носа, переводя на меня мрачный
молчаливый взгляд.
Выхватив из его рук свою шубу, вскакиваю на ноги, говоря:
— Хорошего дня.
Не дожидаясь ответа, с пылающими щеками оставляю его наедине с собой
и со всеми его делами вместе взятыми. Напрягая шею до хруста в мышцах, потому что моя голова так и норовит обернуться, но, в отличии от
Александра Андреевича Романова, я помню, что с девяти до пяти он, черт
возьми, замдекана моего факультета!
Глава 40. Романов
— Пф-ф-ф… — уперев в колени руки, Руслан кряхтит. — Я не в ресурсе…
времени не хватает даже на спортзал…
— Скоро пузо отрастишь, — скачу вокруг него, хлопая над головой в
ладоши.
— Иди ты… — хрипло смеется, продолжая восстанавливать дыхание.
Туманная морось, окутавшая парк, забивает легкие сырым воздухом.
Выглядит, как молоко, особенно в сумерках.
Утерев рукавом толстовки пот со лба, бросаю взгляд на дорожки.
Всматриваюсь в каждую, бегая глазами от одной к другой и обратно, прислушиваясь к далекому собачьему лаю, от которого сводит зубы.
Не знаю, на кой-черт это делаю. Вероятность увидеть где-то здесь, среди
грязного снега, тумана и сумерек белую шубу или малиновую куртку —
нулевая. Случайности происходят, но даже у них есть какой-то предел, иначе мне вообще не было бы покоя. Твою мать. Если бы сейчас я увидел
где-то поблизости “белую шубу” или “малиновую куртку”, я бы ее просто
придушил. Время почти одиннадцать вечера.
Запрокинув голову, делаю глубокий вдох.
Усталость есть, и она приятная. Может хотя бы сегодня я высплюсь по-человечески? Пялиться по ночам в потолок откровенно замахало.
Закинув на скамейку ногу, делаю растяжку, бросив еще один взгляд на
пустые дорожки.
Присев рядом, Рус задумчиво тянет:
— Че-т время как-то летит. Пацану моему пять почти.
Зачерпнув ладонью снег, лепит из него снежок, тупо глядя на свои
кроссовки.
— Пять это не двадцать пять, — меняю ноги, в чем-то с ним соглашаясь.
— Двадцать пять, — невесело посмеивается он. — Когда ему двадцать
пять будет, мне шестьдесят стукнет.
— Может фонари организуешь все таки… — присаживаюсь рядом. — К
тому времени.
— К тому времени, Сань, — запускает снежком по брусчатке. — Парка
этого не будет. Ты планы застройки видел?
— Не-а. Я ж не мэр.
Посмотрев на заметенный снегом пруд, кривлюсь от этой информации.