Цифра двадцать пять внезапно кажется слишком большой. Слишком
большой кажется даже цифра семь. Семь дней. Столько дней я не видел и
не слышал Любу. Это просто долбаное волшебство. С учетом того, что она
лезла в мои глаза из всех утюгов на протяжении целого месяца, это просто
долбаное волшебство.
Все совсем хреново, если я, как верующий в “мировой разум”, на полном
серьезе рассчитываю на очередную случайную встречу с девушкой, но она
просто испарилась. Исчезла со всех радаров. Все очень хреново, потому
что чем больше дней я ее не вижу, тем сильнее этому сопротивляюсь, хотя
сама она не делает для этого ничего.
Свесив с колен руки, разжимаю пальцы и собираю их в кулак, угрюмо
наблюдая за процессом.
Я не потребитель.
Я не буду искать с ней встречи. Не стану втягивать ее в отношения, в
которых ничего не могу предложить. Не могу предложить ничего
серьезного.
Даже
если
отбросить
к
чертям
собачьим
наши
“обстоятельства”. Дело и во мне, и в ней самой. Мне трудно сказать, чего
она хочет от жизни, и знает ли это сама. В ее возрасте я вообще думал, что
тридцать лет — это пенсия. Я знаю чего хочу. Хочу семью. Хочу своих
детей. Мой друг только что напомнил мне об этом, а так же о том, как
скоротечно время. К очередной попытке создать семью я планирую
подойти очень ответственно. Дело не в моей сестре, не в моих
родителях….
Черт…
Тру лицо ладонями, чтобы прогнать из башки образ усыпанного еле
заметными веснушками юного лица. Кажется, раньше она их хорошенько
прятала, потому что неделю назад я познакомился с ними впервые, но
ничего не может привлекать меня в ней больше, чем уже привлекает.
На этой самой скамейке почти месяц назад я впервые увидел свою
студентку по-настоящему. Возможно, я встречал ее и раньше. Черт его
знает. “Мировой разум”, твою мать, берег меня от этой встречи? Лучше ему
поберечь меня и впредь, потому что мне нужно чуть больше долбаного
времени, чтобы справиться с реакциями своего тела и своей башки на
Любовь Константиновну Стрельцову.
Пожав Чернышеву руку, двигаюсь к своей машине, со злостью пиная по
дороге снег, а когда сажусь за руль, ударяю по нему рукой.
Я не знаю, в чем моя проблема, но еще никогда в жизни я так не хотел
жрать десерты на первое, а Люба именно оно и есть. Что-то невероятное
вкусное, и такое же запретное.
Мне не девятнадцать.
Я умею держать себя в руках.
Глава 41. Люба
В последнюю неделю мои дни похожи на дни сурка.
Просто они однообразные. И как бы ужасно не звучало, меня это
устраивает. Это дарит ощущение безопасности. Может оно и ложное, но
мне все равно. Трусливо скрываться от Касьянова очень утомительно, зато