–Билинда уродилась дурнушкой, у тебя есть шанс очаровать её своей привлекательной мордашкой.
–Мы не на столько бедны, чтобы охотиться на богатых наследниц.
–А, хочешь иметь подле себя мордочку поэстетичней,– махнул рукой на недальновидного сына Боу-старший.
Сэндлер без особой радости разглядывал младенца.
–Норман, ты не рад дочке?– с волнением спрашивала жена.
–Сын, конечно же, лучше,– решил «добить» Наяду муж.
–В первые дни после рождения Джозефа тебя тоже не было видно у его кроватки,– напомнила адвокату супруга, этим же обстоятельством она успокоила и себя: что занимательного для мужчин в пищащем кулёчке?
–Я пойду, у меня много дел.
–Пригласи Беулу Спенсер,– не показывая оскорбления, попросила женщина.
–Как ты можешь дружить с этой мелочной скрягой?
–У всех свои недостатки.
–Зато мои недостатки – это глобальные, непреодолимые, зияющие кромешным адом червоточины на моей личине.
–Ты, как всегда, паясничаешь.
–Не боишься так рано зазывать гостей? Девочка ещё совсем мала, как бы не захворала от какой-нибудь лихой инфекции.
–Мне скучно одной в доме!
–Как знаешь…Да, завтра у нас в конторе очередной банкет. Заночую, может, у кого из друзей, не беспокойся.
Жена ответила безразличным молчанием.
Норман проснулся в объятиях дешёвой проститутки из бордели. Резко бил в нос запах немытых волос. Девка ещё спала, и слюна стекала из её полураскрытого рта. Мужчина сморщился и брезгливо убрал свою руку со спящей. Ему вдруг захотелось разрыдаться. Он мечтал быть подле другой, а разменивался на каких-то шлюх. Норман с отвращением вспомнил, как в пьяном угаре лил слёзы этой дешёвке в плечо, жалуясь на судьбу, то-то сегодня эта прошмандовка посмеётся над ним с товарками. Нет, к счастью эта дрянь вчера была пьянее его, она могла только поддакивать и кивать.
Августа вняла советам новой подруги-итальянки и стала дополнять макияж яркими цветами. Из невыразительной особы она превратилась в кричащую экстравагантностью кокетку. Из усталой тридцати трёх летней женщины она переродилась в цветущую даму с незабываемым шармом и обаянием. Назло обстоятельствам она источала в мир жизнерадостность. Краска, как бы влила в неё уверенность и дополнительную красоту. Теперь все в Милфорд-Хейвене в один голос уверяли, что леди Драммонд расцвела.
Она уговаривала воспользоваться чудесами косметики и дочь, но та ответила, что не желает обманывать потенциальных женихов, пусть полюбят её без прикрас.
Когда прибыли для заключения договора отец и сын Малевольти, Августа вдруг растерялась. Она почему-то не ожидала, что и брат Оттавии также ошеломляюще красив, как его сестра. В подростковом возрасте она видела его мельком, и издали, и в памяти запечатлелся лишь туманный образ чернявого мальчика.