– Прошу тебя… Крис.
– Просишь? О чём же?
Но Эвелина не ответила, только ещё один стон сорвался с губ, когда кончик жгута, дразнивший лаской между ног, вдруг отодвинулся, выписывая круги рядом с пылающей горошиной клитора.
– Я тоже просил тебя, Лина. Не так ли? – продолжал Кристэн и, если бы Эвелина могла связно думать, услышала – как в его хриплый от сдерживаемого желания голос скользнули нотки горечи. – Ты ослушалась. Ты промолчала, утаила. Но ты должна запомнить, – голос Кристэна налился злостью и в этот момент жгуты приподняли над креслом Эвелину, резко опустили вниз, принуждая встать на колени: – Ты моя! Ещё одно ослушание и наказание тебе не понравится. Ты меня поняла?
Трясясь как от озноба, девушка пересохшим горлом вытолкнула: «Да», – и опустила голову. Ей хотелось продолжения. Стыдилась того, что готова умолять супруга, чтобы он дал ей наконец разрядку, но сдержалась. Собрав крохи гордости – молчала.
– Ты свободна, Лина, – бесстрастным тоном произнёс Кристэн и жгуты эфира развеялись, словно их и не было, отчего Эвелина едва не рухнула на пушистый ковёр. – Иди к себе – равнодушно отвернулся.
Эвелина с трудом поднялась на подрагивающие ноги и чуть пошатываясь, направилась к межкомнатной двери в свою спальню.
Только упав в кровать и уткнувшись в подушку, она наконец дала волю слезам. Захлёбываясь рыданиями, не слышала, как отворилась дверь и не знала, что муж смотрел на её подрагивающие плечи. Стоял, сжав кулаки, а в глазах плескалось сочувствие, горечь и искорки боли. Не видела – как он качнулся вперёд, готовый наплевав на гордость, на задетое эго, пойти к любимой, утешить. Но всего лишь мгновение длилось эта слабость и Кристэн так же бесшумно, как и вошёл, покинул спальню жены.
Обняв промокшую от слёз подушку, Эвелина устремила невидящий взгляд в окно, за которым моросил дождь. Природа, словно проникнувшись её настроением, вторила девушке, роняя слёзы с неба.
Дыхание Эвелины ещё срывалось на всхлипы и внизу живота немного ныло от неудовлетворённого желания, которое разжёг в её теле муж. И вот за это чувство неподвластной жажды, за то, что не смогла возобладать над своим телом и позорно сдалась под извращёнными, порочными ласками, что стонала, металась и готова была умолять Кристэна, чтобы он продолжил – ей было до жути стыдно.
«Благостные… – всхлипывала девушка, – какая же я слабая! Никчёмная во всём! Я не могу зачать, я страшусь общества, я не умею преподнести себя достойно мужу, и дара у меня практически нет. И сама… сама всё испортила! Я ведь должна была рассказать Крису о встрече с Вистаром, обязана была! Тогда бы не случилось всего этого позора и сейчас… сейчас бы нежилась в его объятиях», – металась Эвелина в самобичевании. Казалось бы, слёз уже не осталось – выплакала, но в горле опять запершило, и по щекам вновь скользнули капельки солёной влаги.