— Мне не нужны оправдания, — я посмотрел отцу прямо в глаза. — Я готов понести наказание за свой поступок, но они тоже должны быть наказаны за нападение на принцессу.
— Чем ты докажешь свои необоснованные обвинения? — снова встряла Эрнестина.
Ситуация складывалась абсолютно не в мою пользу. Я не знал, чем крыть.
— Ханс стоял над спящей Мэрит, держа при этом её косичку и ножницы. Каких доказательств вы от меня ждёте?
— Одной рукой держал, что ли? — нервно рассмеялась королева. — Ты сам себя слишишь?
— Нет, — начинал закипать я. — Двумя. В одной — ножницы, в другой — коса Мэрит.
Эрнестина не нашла, что ответить. Отец тоже молчал, поглядывая то на меня, то на трясущегося, как колосок на ветру, Йоххана. Незаметно для всех моей руки коснулась ладонь Фреи, и в этот момент я вспомнил свои слова. Как бы не разрешился этот разговор, я все равно не мог поступить иначе. Мэрит — моя наибольшая драгоценность в этой жизни.
— Эрик, — разбил тишину отец. — После происшедшего покои Мэрит, мальчишек и твои обыскали. Стража не нашла ничего подозрительного. Ножниц, я так понимаю, тоже.
Но тут свершилось удивительное. Нечто, на что я даже не мог рассчитывать. Я только собрался возмутиться на предмет того, что близнецы могли их выкинуть в ближайшее же окно, как к отцовскому столу подошла все так же молчавшая Фрея. Все взоры обратились на неё. Мне казалось, что я вижу, как она дрожит. Одно мгновение — девочка вытаскивает из кармана платья ножницы и кладет королю на стол, с вызовом глядя на него.
— Я их нашла под кроватью Мэрит, — уверенно говорит Фрея, а я смотрю на ножницы. Нелепые, с зелёными ручками. Это абсолютно точно не те ножницы, которыми Ханс собирался отрезать волосы Мэрит, но своё дело они сделали. Эрнестина уставилась на них с нескрываемым ужасом.
Отец поднялся с кресла. Все остальные, видно с перепугу, тоже. А меня переполнила такая благодарность к Фрее, что я едва сумел сдержать улыбку.
— Ханса и Йоххана выпороть, — деловито постановил отец. Лицо Эрнестины посерело.
— Тогда Эрика тоже! — закричала она, бросаясь к столу короля. — Густав, ты не можешь так поступить со мной, с ними!
Она смотрела на короля, а он на неё, и даже мне было понятно, что в этой схватке королеве не победить. Отца не смогла прогнуть под себя даже моя мама, а она была женщиной похарактернее.
— Покушение на неприкосновенность принцессы карается смертью, — невозмутимо отвечал отец, и тут же подчеркнул, — для каждого, кто бы это не был. Ты, Эрнестина, должна уметь быть благодарной за то великодушие, что я проявляю. Я люблю тебя всем сердцем, но ты — жалованная королева. Истинный и единственный монарх здесь лишь я. — Чуть помедлив, добавил, — Эрик чистит главную лестницу.