– Вот-вот! – гневно нахмурился Красно Солнышко. – Святыня! Которой уже, заметьте, вовсю поклоняются! Во имя истинной веры я должен казнить его публично! Обязан!
– Это не решение вопроса! – запальчиво воскликнул научный руководитель. – История не простит вам подобного кощунства! При жизни Александр Сергеевич, между прочим, был примерным христианином.
– Да! – подхватила Геракл. – Он и крестик носил. Ему няня дала, Арина Родионовна.
– Кумир – и крещёный? – недоверчиво спросил Владимир. – Впрочем, это не меняет сути дела. Тёмному народу все едино.
Дверь кабинета распахнулась.
– Что вам угодно, матушка? – недовольно спросил князь.
Старая княгиня подошла и сердито дёрнула сына за чуб.
– Вот тебе, негодник! – заругалась она. – Честных людей в темницу сажаешь! Свой род забыл, бесстыдник?!
– Вы чего, матушка Малуша? – Владимир попытался освободиться от цепких княгининых пальцев.
– Чего? Чего? – передразнила мать. – Кого в темнице держишь?
– Идолище и волхва его, – виновато ответил князь. – Народ будоражат одним своим видом.
– А знаешь, как волхва того зовут? Рюрикович, вот как! – княгиня оттолкнула Владимира от себя. – Между прочим, я за него чуть замуж не вышла в девушках.
– Поразительно! – оторопел Спиноза. – Почему я об этом не знал?
– Мало ль чего ты, чужанин, не знал, – осадила консультанта Малуша. – Брат мой Добрыня может то подтвердить.
– Матушка, побойтесь Бога, – взмолился Святославович. – Нешто вы совсем из ума выжили на старости-то лет? Тот волхв вам во внуки годится.
– Не твоего ума дело, – отрезала княгиня. – Русским языком тебе сказано: все они, – она кивнула на Геракла и Спинозу, – из другого времени. Пришлые они. Потому и не стареют! В их земле наш век за год идёт!
– Ладно, – вынужден был сдаться князь. – Волхва помилую. Как Рюрикович Рюриковича. Пусть убирается подобру-поздорову. А за идолище и не проси! На колокол пойдёт. Сперва проклянём прилюдно, потом разобьём, потом перельём.
– Дядя Володя…
– От слова своего княжеского не отступлюсь! – не дал договорить Кате Владимир.
– Беги за Добрынею, чужанин, – шепнула княгиня на ухо Спинозе. – За братом моим.
– Понял… – и Витя хлопнул себя по оранжевому шлему. – Ой, совсем забыл… Мне тут думу распустить надо. Бояре уж который час сидят, дожидаются…
– Распускай, – дозволил князь. – Мы их потом известим.
И, опустившись на колени перед иконой в красном углу, Владимир принялся истово отбивать поклоны.
Малуша с Катей переглянулись.
Дверь снова распахнулась. Широкими шагами вошел в приёмную Добрыня Малович, дядя и наставник Владимира Святославовича.