– Извини, – бросил он сквозь выступившие от смеха слезы, смахнул их и потянулся к чудом уцелевшей бутылке. – За это надо выпить. За упокой генерала Затонского и за здравие Асса Минара! – он поднял бутылку в символическом салюте и хлебнул из горла.
– За здравие? – встрепенулась Варя.
Вейру махнул рукой.
– Твоего некондиционного дружка не было в палатке, когда я ее разнес.
– Правда? – радостно воскликнула Варя.
– Но не думай больше увидеться с ним, – он погрозил пальцем. – Я велел гнать его подальше от лагеря. На северо-запад. А мы завтра двинемся на юго-восток.
Он закусил найденным среди остатков посуды огурчиком и хмыкнул, обращаясь неизвестно к кому:
– Подумать только! Я задерживаю передислокацию из-за того, что сладкая женушка может плохо перенести дорогу, а она тут прыгает по всему дому с каким-то ничтожеством, которое даже не знает, как доставить женщине удовольствие.
У Вари не было сил выступить в защиту Асса Минара. Слегка пошатываясь, как после попойки, она добрела до кровати и заснула едва ли не раньше, чем голова опустилась на подушку.
Вейру поднял ее до рассвета.
– Собирай вещи. Через полчаса выезжаем.
– Полчаса? – ахнула Варя.
На улице, несмотря на темноту, чувствовалось движение. Приглушенно рокотали моторы, слышались команды. Лагерь сворачивался.
Варя на цыпочках вышла из комнаты, включила свет у Ирочки, затормошила ее:
– Эй, зайка, вставай. Только тсс, – она прижала к губам палец. – Не разбуди старую перечницу.
Ей вдруг пришла в голову идиотская мысль, что Вейру так торопится с отъездом, чтобы избежать разбирательств со старухой по поводу невольного вандализма, учиненного над ее любимой посудой. Варя не смогла сдержать улыбки.
Наставив Ирочку, она вернулась в спальню, выволокла из-под кровати объемистый рюкзак Вейру и стала упаковывать шмотки. С тех пор как она стала спутницей Вейру, его багаж существенно увеличился: еще бы, ведь приходилось таскать с собой одежду Вари и Ирочки, украшения, косметику, Ирочкиного плюшевого зайца, с которым она не желала расставаться ни за какие коврижки… В том, что касалось вещей, Вейру был строг до беспощадности, требуя, чтобы Варя не брала ничего лишнего. Он не разрешал взять даже старые платья, которые в данный момент были ей малы, но потом могли бы пригодиться. Ей казалось, что это чересчур, но все е просьбы разбивались о стену.
– В десанте есть правило: все свое ношу с собой, – говорил Вейру. – У тебя должно быть не больше вещей, чем ты способна унести на своих плечах.
– Но я же не могу поднимать тяжести! – замечала Варя.
– Тем более, – он был непреклонен. – Представь, что я погиб или ранен. Кто тогда будет нести твое барахло, кроме тебя самой? На Иру тоже много не нагрузишь.