– Но я не могу представить тебя без дредов…
– Да какая теперь разница! Я обрежу эти волосы! Непременно обрежу! Уже завтра, в свой единственный выходной. Я приняла решение, – гордо заявляет она, воинственно уставив руки в бока. – Тебе нравится каре?
Не задумываясь, я поспешно киваю, тогда лицо Риты проясняется, по нему начинают метаться солнечные лучи, вырывающиеся из груди, и она садится на колени совсем рядом со мной. Между нашими лицами ничтожные сантиметры… Она смотрит прямо в мои глаза. От такой близости туманится разум, делается не по себе: по спине пробегают мурашки, волосы электризуются испугом, перешептываясь, шевелятся. Такая близость обречена непременно к чему-нибудь да привести…
Звонит колокольчик – входная дверь отворяется. Рита, как песик из опытов Павлова, энергично выходит из ординаторской. Я перевожу дыхание. Спасительная обязанность работать… Это ничтожно малое расстояние между нашими губами… Измену, даже инициированную не по моей воле, я бы сам себе никогда не простил. Но и Рита для меня уже не чужой человек. Дружба с ней в пределах клиники настолько спасительна, она как свет лампады в черную ночь. Я все еще сижу, замерев, как будто тело парализовало оцепенение. Боюсь моргнуть. Как только закрываю глаза, так сразу же всплывает ее образ: пылкий, цепкий взгляд голодной женщины, готовой биться до последнего издыхания, чтобы забрать свое. Волчица, привыкшая сражаться, но ищущая из-за встроенных в сознание инстинктов своего защитника.
Возвратившись, она с пренебрежением, выражающим трагизм от разорванного в клочья желания, заявляет:
– Люди порой так неудачно являются.
Я пожимаю плечами. Куда бы нас завело бы недоразумение, если бы в клинику по воле случая не заявились? По коже мороз. Возле шпарящего обогревателя становится холодно. Я сжимаюсь, чувствую, как в угрозе поднимаются волосы по всему телу. Первобытный страх выливается наружу. Рита почти что избегает смотреть на меня. Мне страшно оттого, что она понимает много больше меня, что она, опираясь на уроки психологии, анализирует, плетет какие-то выводы…
Она снова кладет голову мне на плечо, будто ничего около десяти минут назад не случилось. Достает телефон, открывает галерею.
– А вот, кстати, подруга моя. Нравится ее платье?
Черное, до колен. Ничего особенного. Платье как платье. Обыденное и не преувеличенное.
– Хорошее. Нравится, – тихо признаюсь я, боясь дальнейших вопросов и порывов истерики.
– Правда, ей жутко идут платья. Как будто создана для них. Впрочем, она укротила их, как строптивого жеребца, а знаешь как? В зал ходит. Вот, с кого пример надо брать. Человек старается, работает… Кстати, а ты можешь представить ее с дредами?