У меня не поднялась рука выкинуть камеру. Я попросил маму, чтобы она сделала это за меня.
– Психи прошли? – спросила она, с нарочитой громкостью стуча по клавишам.
На ноутбуке был открыт вордовский файл. Мама строчила легенду о морском чудовище, которое контролировало медуз и заставляло жалить пловцов. Какие только существа не обитали в бездонной пучине…
– Не совсем.
– Так и не понял, почему я на тебя злюсь?
– Потому что я был грубым. Такого больше не повторится.
– А ещё?
– Мысли не читаю.
– Я тоже в порыве эмоций могу не сдержаться и ляпнуть гадость. Это естественно. Меня злит, что ты скрываешь правду, – объяснила она, отвлекаясь.
– Я не скрываю. Не умею. Знай, что твой сын неуправляемая истеричка!
Отпустив плохую шутку, чтобы оправдать гнев, я сумел ненадолго разрядить ситуацию.
Мама предостерегла:
– Лучше быть истериком, чем врушкой.
– Ты как всегда права.
– Не подлизывайся.
– В знак примирения не прочтёшь что-нибудь из напечатанного? – спросил я робко.
Она была огорчена и теперь не улыбалась. Я испортил ей настроение.
– Выбирай цифру. Не число.
– Девять.
– Дождевые привидения. Сгодится?
– Конечно.
Я устроился бочком на краю кровати, внимательно слушая маму.
Спустя час она взяла камеру и ушла.
Я списался с Ханой, чтобы она меня не навещала. Мы поговорили насчёт произведений на летние каникулы и договорились, что вместе проведём День сладостей6, который она ждала ещё с прошлого года. Когда меня выворачивало от пирожных, Хана доедала третью шоколадку и торопилась запить конфеты с помадкой сладким кофе. Сластёна, она и в Африке сластёна.
Келвин настрочил сообщение, когда я просматривал его фотографии. Романтические сюжеты перемежались с домашними сценками.
В память врезалась серия кадров, на которых муж с женой играли на приставке. На его подбородке пестрело пятно сырного соуса, и ему было безразлично, что он растрёпан и неловок. Позади неё валялась пустая пачка кукурузных чипсов. Она была не накрашена. Обоих захлёстывал азарт.
Следующая фотография стала для меня полной неожиданностью. С высоты птичьего полёта простирался зелёно-коричневый Дайамонд-Хед7 в сухой весенний сезон. Так как проход закрывался в шесть часов, последние туристы уже спускались дружной гурьбой.
Меня охватила приятность оттого, что Келвин снимал Гонолулу. Раз пять, не меньше, я всходил на кратер вместе с папой. Таким образом, мы поддерживали здоровье и, чтобы совсем не расклеиться, давали нагрузку мышцам.
Келвин Бэрри: Я мечтаю поучиться у такого же любителя! У тебя были когда-нибудь учителя? Много лет назад я познакомился с одним парнем, который был хорош в натюрмортах! Ну знаешь, всякие постановки, вазы, овощи, фрукты и прочее. Так вот, я не понимал, что он в этом находил и называл искусством. А потом как понял! Оказывается, важно было не то, что я вижу, а что испытываю и чувствую! Разные вещи.