Сотник был очень хорош собой. Невысокого роста, крепко и ладно скроенный, сероглазый, с короткой бородкой каштанового цвета и волосами немного светлее бороды, ниспадавшими свободно на плечи или забранными в пучок, он был очень похож на Элиоза. Сзади их можно было даже спутать, если бы Элиоз не был черноволос. Но если взглянуть в глаза одному и другому, то сразу же можно было понять какая разделяет их пропасть. В темных глазах Элиоза светился ум, смятенье духа, они то вспыхивали, то гасли, в них била ключом умственная энергия. Серые глаза Лонгина были холодны и безжизненны. Казалось, он спит на ходу и ничто не может его разбудить. Внешний мир его не интересовал.
Другие качества делали Лонгина известным среди воинов и жителей Мцхета и его окрестностей. Он был наделен от природы необычайной физической силой, что трудно было предположить, глядя на его невысокую изящную фигуру. К тому же он был человек долга. Если он брался за работу, то все знали, что он скорее погибнет, чем бросит того, кого подрядился защищать.
Был Лонгин не женат, но в Карсани у него была любовница, одинокая и мрачная вдова, много старше него. Посещал он ее не часто, но сплетники утверждали что встречи их были пылкими.
Войдя в таверну и остановившись на пороге, Элиоз внимательно осмотрелся, ища взглядом Лонгина. Ему повезло — сегодня Лонгин был здесь и сидел, по своему обыкновению, недалеко от входных дверей, где было не так дымно, воздух, освежаемый время от времени открывающимися дверями, был попрохладней и было не так шумно. Там был второй очаг, поменьше, который назывался здесь «бухари».
Он сидел один и перед ним лежали еще теплые пирожки и кувшин привозного вина. Элиоз давно и хорошо знал сотника. Не раз он обращался к нему и просил сопровождать паломников в Иерусалим. Сам Элиоз в свои тридцать три года был в Иерусалиме всего дважды, в первый раз еще мальчиком. В последнее время он только помогал паломникам собираться и старался приурочить их отправку с каким-нибудь большим караваном, чтобы люди были в безопасности. На дорогах шалили разбойники и путь был небезопасен. Лонгин обычно выделял нескольких воинов, чтобы те служили личной охраной мцхетских паломников. Еще ни разу не случалось, чтобы Элиоз и Лонгин были вместе в какой-нибудь длительной поездке. И вот теперь Элиоз пришел просить Лонгина, чтобы тот сам сопровождал паломников. Несмотря на то, что они были совсем разными людьми, Элиозу всегда был чем-то приятен Лонгин. Может быть от того, что они были ровесниками.
Элиоз скинул свой плащ и подошел к столу, за которым сидел сотник. Сотник смотрел отсутствующим взглядом на огонь в очаге. «Совсем как Сидония», — подумал Элиоз. И его взгляд тоже обратился к завораживающей игре пламени. На него напало какое-то странное оцепенение. Элиоз тряхнул головой, чтобы разрушить это состояние и шагнул к столу.