Ночью Император вошел в Варшаву. Мы и гренадеры Удино вошли утром. Добрые граждане этого города вышли посмотреть на нашу великолепную гренадерскую колонну. Они старались встретить нас как можно радушнее, несмотря на то, что русские унесли с собой все. Армия нуждалась в зерне и мясе, и местные евреи заключили ряд очень выгодных сделок с Наполеоном. Со всех сторон к нам поступала различная провизия и сухари. Можно сказать, что евреи и армию спасли, и прибыль получили.
После того, как Император был готов к продолжению кампании, и его войска получили продовольствие, он провел несколько торжественных смотров. Последний из них состоялся в исключительно холодный день. Во время одного из этих смотров, к нам подъехала красивая карета. Из нее вышел невысокий человек и подошел к Императору. Ему было 117 лет, но шагал он как шестидесятилетний. Император подал ему руку. «Спасибо, Сир» — ответил тот. Говорят, это был самый старый человек Польши.[55]
Мороз усилился, и нам выдали сухарей на четырнадцать дней вперед. Я заплатил за ветчину 20 франков, и получил лишь фунт за эти деньги, но тут уж ничего нельзя было поделать. Это был декабрь, начиналась ужасная зима. Мы находились в разоренной, покрытой густыми лесами стране, и ноги наши увязали в песчаных дорогах. В жалких деревнях совсем не было жителей, русские уклонялись от нас, и мы видели только остатки их брошенных лагерей. Мы шли всю ночь, и в полночь подошли к одному поместью. Не зная, где мы находимся, мы положили свои ранцы под ореховыми деревьями, на том месте, где ранее стояли русские. Во время укладки своего ранца я наткнулся на что-то. Сперва я понял, что это охапка соломы, а потом… Боже мой, вот счастье-то! В ней лежали два хлеба по три фунта каждый. Я опустился на колени, открыл ранец, взял один из своих хлебов и положил его внутрь. Другой, я разломил пополам. Было так темно, что никто не видел, что я делаю. «Что у вас там?» — спросил капитан Ренар. Взяв его за руку, я вложил в нее кусок хлеба и сказал: «Молчите, сторожите мой ранец и ешьте. Я пойду за дровами».
Я отправился вместе с четырьмя моими товарищами, и перед усадьбой мы обнаружили пушку. Мы сняли пушку, а с собой унесли колеса и лафет. Затем с этим огромным количеством древесины мы вернулись к нашему капитану. Потом, мы развели костер — достаточно большой, чтобы продержаться всю ночь. Какой славной была эта ночь! Мой капитан и я сели в сторонке, чтобы спокойно съесть наш хлеб. Я сказал ему: «У меня в ранце еще один хлеб, и завтра вечером я поделюсь с вами».