Но она предпочитала чистить статуи и фонтаны в богом забытой колонии.
– Почему бы не убрать его отсюда? – спросила я, покосившись на гадкого сорванца. – Все только спасибо скажут.
– Да я пробовала, и неоднократно. Как-то раз в западное полушарие увезла. Но он же, паразит, через пару недель снова появляется. Только рожица становится ещё неприятней. Решила, пусть стоит. В назидание детишкам.
– А откуда они вообще взялись, все эти статуи? Так и не выяснили?
Алиса помотала головой.
– Нет. Да никто и не пытался. Если уж забросили исследования мутации людей в эльфов… – Она махнула рукой. – Такая мелочь, как происхождение полусотни истуканов тем более никого не интересует. Ты зачем пришла-то? И почему без мужа?
– Я по делу.
– Ну, излагай.
Я наморщила нос, собралась с духом и выпалила:
– Прости за прямоту, но тебе не в новинку руки марать…
Пока я говорила, Алиса оставалась неподвижной, под стать своим бронзовым подопечным. Когда закончила, она подняла с постамента брошенную тряпицу и принялась молча натирать плащ статуи.
– Это значит – нет? – спросила я, так и не дождавшись от нее ни звука.
– Точно, подруженька.
– А почему?
– Посмотри на меня. Я же красивая девка. А фигура! – Она провела свободной рукой по впечатляющей груди, по обнажённому животу с прекрасно очерченными квадратиками пресса, по округлому бедру. – Но ни один, сука, парень, ни один мужчина в колонии даже не пытается заговорить. Боятся. Единорожику трахать ходят, а от меня шарахаются!
– Уроды, – прошептала я.
– И всё-таки у меня ещё остаётся надежда. Но если начну возить дерьмо…
– Понимаю, – сказала я. – Извини.
– Да ерунда. Заходи ещё. Только просто так, ладно? Без предложений.
– Ладно.
– И мужа в следующий раз не забудь. Виолка-альвеолка.
– Не забуду, – пообещала я и полетела прочь.
Отлетев на десяток метров, не вытерпела, обернулась. Алиса сидела на траве, привалившись спиной к постаменту, и рвала ветошку на узкие полоски.
Якающий мальчик смотрел на меня с мстительным высокомерием.
* * *
Дядька Ферапонт точил косу. Сплошь покрытая татуировками мускулистая ручища с зажатым в кулаке камнем размеренно двигалась вдоль изогнутого лезвия, извлекая из него одну звонкую ноту за другой. Рядом стоял ведмедоид и внимательно следил за действиями. У ведмедоида были выбриты и так же густо, как у дядьки Ферапонта, татуированы передние конечности – от плеч до кистей. Отец рассказывал мне, что такова мода лесных пластунов. Даже уволившись в запас, эти страшные ночные бойцы продолжают брить лапы. Один из псевдопальцев ведмедоида был забинтован длинным, узким листом белого подорожника.