— Ну и прижимистая ты! А сама деньги гребешь лопатой! — воскликнул ветеринар.
— Я еще подумаю, — сказала она.
Дома она действительно стала думать что делать, в то время как кошка, сидя против нее и никак не влияя на ход ее мыслей, только глядела, пока не начала под ее пристальным взглядом мурлыкать. Ценное она животное или неценное? И чем ее, ценность, измерить? Да рублем, чем же еще!
«Этот сквалыга сдерет будь здоров!» — вдруг подумала Айна 3., с нарастающим гневом вспоминая разговор с фельдшером, и почему-то особенно зловещей казалась ей фраза: «Сама деньги гребешь лопатой!» Чем больше она об этом размышляла, тем сильнее злилась на ветеринара, как будто бы он, именно он был виноват, что ей теперь приходится ломать себе голову над этой хворобой. «Фигу он у меня получит! — наконец категорически решила она. — Ликвидирую, и дело с концом!»
Но когда она снова взглянула на Принцессу, которая по-прежнему вполголоса урчала, время от времени поднимая на нее огромные глаза с удивительно синими радужками, в Айне 3. порушилась вся ее решимость. В своей жизни она резала кроликов и кур и однажды (когда поблизости не было мужика) заколола и ягненка. Однако сейчас она поняла, что убить этого чудесного зверька выше ее сил, что она себе этого никогда не простит, что до гробовой доски на ней будет лежать убийство и надо искать другой выход, чтобы душа не вступала в разлад с разумом.
— Сынок, — сказала она Гунару, — поразведай в школе, не надо ли кому ангорскую кошечку.
— О’кей! — отвечал Гунар, так как (вполне оправдав предвидение матери) к котенку уже охладел.
За два дня он (с умом то повышая, то понижая цену) запродал Принцессу, выдавая ее за кота, своей однокласснице Инаре Р. за три рубля деньгами и пять пачек жевательной резинки (получив две пачки заранее — в задаток).
— Только сам мне его привези! — поставила условие Инара.
«За доставку на дом» (как назвал это Гунар) он выклянчил у нее (тоже по его словам) «один стержень к импортному шарику».
— Все будет о’кей! — пообещал он.
Вечером они с матерью разыскали на чердаке старую брезентовую сумку с еще достаточно крепкой «молнией» и на другое утро совместными усилиями заключили в нее Принцессу.
— Только не трожь ее, чтоб не кричала, — наказала Айна 3.
— Что я — пентюх какой-нибудь?! — задетый отвечал Гунар. — Видишь, сидит как смирно.
Принцесса действительно сидела спокойно. Сердце Айны 3. так спокойно не было.
— Ну тогда с богом! — сказала она на прощанье.
— Чао! — оптимистически ответил Гунар матери и подмигнул.
И все-таки Айна 3. вышла во двор и какое-то время смотрела сыну вслед, но насколько хватало глаз, ничего такого, что вселяло бы беспокойство, видно не было.