- Неправда, Жюль! Я чихнул по уговору дважды: сперва один раз, потом два раза. Но мне пришлось понюхать табаку. Я не умею чихать по заказу, мне нужно для этого сунуть нос в табак! Но ты веселый, значит...
-Это значит, что я прошелся по поверхности глобуса, предварительно заглянув внутрь его, - смеясь, сказал чоль. - Вот когда-нибудь...
-Ты о чем?
- Так. Я думаю о патенте. О патенте на счастье всей жизни. Складываю, делю, умножаю...
- И вычитаешь, конечно?
- В моей арифметике вычитание отсутствует! До свидания!
- Подожди, Жюль! Скажи, пожалуйста, - папа тебе говорил что-нибудь о рыжем посетителе?
Жюль остановился. Рыжий посетитель? .. Запахло чем-то романтическим, таинственным, воспоминания о прочитанном веселым вихрем пронеслись в голове Жюля.
- Рыжий посетитель? Папа об этом не сказал ни слова. Он, этот посетитель, действительно рыжий?
- Как индейский петух. Этот человек пришел к папе вчера и беседовал с ним больше часа. Потом он расспрашивал меня о тебе. Просил передать тебе привет. Очень интересный человек, Жюль!
- Молодой? Старый? Как зовут?
- Лет под шестьдесят. Он назвал себя Барнаво. Он обедал у Бенуа, я видел их потом в парке - они стреляли в тире. Наш папа ждет его к себе завтра вечером. Этот Барнаво плакал, а папа хохотал.
- Гм... Барнаво... - прошептал Жюль. - Первый раз слышу. Страшно интересно. Ну что ж, подождем. Завтра так завтра. Ох, Поль, до чего интересно жить!..
Глава седьмая
ОЧЕНЬ МНОГО ИКСОВ
Пьер Верн любил восемнадцатый век. Все нравилось ему там: и литература, и театр, и музыка, и моды, и даже нравы. Вызывая в своем воображении минувший век, Пьер Верн подолгу задерживался на тех образах, которые особенно были дороги ему. По мнению взыскательного адвоката Пьера Верна, все нынче во Франции стало мельче, скупее, суше. В этом отношении сродни ему была и жена - с той разницей, что она меньше тосковала и сожалела, так как ей не приходилось служить и честолюбие ее было слабо развито. С нее довольно было и того, что весь Нант знал о ее существовании, люди при встрече с нею раскланивались и со снисходительным уважением относились к ее причудам: к мушке на левой щеке и под правым глазом, крохотному зонтику с непомерно длинной ручкой, припудренным локонам. Нантские рыбаки, ремесленники, мелкие служащие и рантье полагали, что при весьма солидных средствах можно позволить себе и не такие глупости. Нантская буржуазия, наоборот, имея очень большие деньги, вовсе не желала позволять себе тех глупостей, которые так естественно и даже умилительно украшали мадам Верн.