Миронег ехал без доспехов. Уступками предосторожности стали кожаная безрукавка, одетая на голое тело под кафтан, и аварской работы шлем с деревянной основой, не так сильно давивший на голову. Шлем, разумеется, прятался от солнца под большим, серым от пыли тюрбаном.
Лекарь замечал, как в последние дни его стал сторониться князь Игорь, единственный, кто раньше удостаивал не просто словом — беседой. Дружинники избегали лекаря, считая вслед за христианскими священниками, что все в руках Божьих и пытаться изменить Господний промысел самонадеянно, самое малое. Правда, Миронег знал и другое. После сечи раненые звали сначала мать, а затем лекаря. Только чернецы-монахи стремятся ускорить встречу с Создателем, да и то, как думал лекарь, только на словах.
Миронег держался на небольшом расстоянии от основного войска, между большей частью дружинников и боевым охранением.
Однажды его уединение оказалось нарушенным.
Уже не первый день неподалеку от Миронега кружил незнакомец в странных одеждах, похожих на ромейские, но, тем не менее, иных по покрою. Незнакомец был явным чужаком в свадебном кортеже Владимира Путивльского.
Когда темнело, дружинники, ехавшие в голове войска или на флангах, зажигали факелы, чтобы уверенно разбирать дорогу. Остальные ориентировались на огни, стараясь не забирать от них в сторону.
Свет в степи виден издалека, но это особо никого не тревожило. Половецкие следопыты по гулу земли, протестующей против жестоких ударов подкованных копыт, все равно узнают о приближении войска еще раньше. По степи звук идет быстрее света, это вам не физика, дорогие мои!
— Здесь страшные ночи, — сказал незнакомец, подъехав поближе к Миронегу. — Я чувствую свою полную беззащитность.
Незнакомец замолчал. Лекарь понимал, что тот выжидает, ответит ли собеседник или нет. Молчание в разговоре — лучшая оценка собеседника. Молчат, когда хотят выслушать, и молчат, когда не хотят говорить.
— Привыкли к стенам? — решил поддержать разговор Миронег.
— Стены бывают разными, — ответил незнакомец. — На моей родине, в Болгарии, взгляду всегда есть за что зацепиться. Там — линия не такого уж далекого леса, там — вершина горы или холма, там — изгородь вокруг поля или крестьянской хижины. Здесь же — плоскость! Если земля — дом для нас, то в этом здании строители позабыли возвести стены.
— Таков взгляд горожанина, — заметил Миронег. — Здесь, в степи, кочевникам не требуются стены. Стена отделяет человека от окружающего мира, а степняк чувствует себя частью Поля. Вы же не станете огораживать, скажем, свою голову от тела?