— У вас всегда так много народу? — поинтересовался Борис, стараясь придать своему вопросу интимный оттенок.
— Да, почти всегда. Это ведь все завсегдатаи, редко когда заглянет к нам новый интересный человек.
— Мадам, — Борис склонился к её руке.
— Друзья называют меня просто Софи, — прошептала она, улыбаясь. — А теперь, простите меня, я должна вернуться к обязанностям хозяйки.
Борис проводил её страстным взглядом, потом обвел глазами присутствующих и не рискнул подходить ещё к кому-нибудь с рассказом о петербургской осени, чтобы не возбудить подозрений.
"В салоне в четверг”, — сказал Вольский. Здесь Вольского нет, Борис бы его узнал. Тому возможны две причины. Первая самая простая: это не тот салон. Вторая: Вольский несомненно узнал, что арестовали Керима с дядей, а возможно, и слышал выстрелы в южной бухте. Стало быть, он думает, что курьера либо убили, либо взяли, и не ждет его сегодня вечером в салоне. Горецкий прав: надо Борису быть осторожнее.
Вошел слуга с подносом, на котором теснились бокалы с шампанским. Борис не спеша фланировал по залу, рассматривая картины на стенах и вежливо улыбаясь дамам. Тем временем хозяйка объявила о выступлении нового таланта.
— Сейчас перед нами выступит всем нам хорошо известный, прославленный во всех городах юга России Афанасий Крымский.
К роялю подошел высокий обрюзгший мужчина с отвислой нижней губой и мешками под глазами. Вид у него был такой, будто он пьет, не переставая, уже не первый год. Откашлявшись и обведя присутствующих мутно-наглым взглядом, поэт запрокинул голову и начал заунывным, гнусавым голосом:
Не опоздайте к увертюре: Сегодня ведь Миньон сама! Как чаровательны, Тома, Твои лазоревые бури!
Миньон!. Она со мной везде: И в бледно-палевых гостиных, И на форелевых стремнинах, И в сновиденьях, и в труде,
Ищу ли женщину, с тоской Смотрюсь ли в давнее былое, Кляну ль позорное и злое, — Миньон!.. Она везде со мной![16]
Под жидкие аплодисменты Борис ушел не прощаясь, по-английски.
* * *
Горецкий ждал его с докладом. Услышав о неудаче, он поморщился и отвернулся.
— Возможно, это не тот салон, — пробормотал Борис, — зря я в парикмахерской торчал. Но мы на правильном пути, потому что третьего августа тоже был четверг, стало быть, у баронессы тоже было сборище. Завтра с утра иду к баронессе с визитом, авось не прогонит.
— Посчитает наглецом, да такому красавцу все простит! — вздохнул Аркадий Петрович. — Поздно уже, давайте ложиться, голубчик.