— Мне покоя не дает: что сделала Томаса с моей дочерью?
— Кто знает… Томаса ведь неграмотная и бедная.
— Но сердце у нее благородное, я это знаю.
— Это так. Не я ли сказала тогда, что единственная, кому можно доверить твою маленькую доченьку, это Томаса? Мы хорошо ее знали. И она любила тебя.
— Да. Сколько же лет она была у нас прачкой?
— Долго.
— Ту ужасную ночь я как сейчас помню. Я тогда сказала Томасе: «Скорее бери Розу и беги с ней куда-нибудь, где вас не настигнет злоба и гордыня моих родителей. Беги и никогда здесь больше не появляйся. Никогда. Иначе мой отец убьет ее». Она все сделала, как я велела.
— Сколько уж лет прошло…
— Не могу забыть. Жить не могу… Если бы папа видел, что он сделал со мной, его бы совесть замучила.
— Как знать, Паулетта. Ведь мама твоя, дай Бог ей здоровья, до сих пор не может простить тебе грех молодости. Хоть ты и вышла замуж за хорошего человека, который на тебя молится.
— Она даже на мою свадьбу не пришла. Сказала, что, если увидит Роке, то не удержится и все ему про меня расскажет.
Они немного помолчали.
— Ладно, хватит мучить себя воспоминаниями. Пойду скажу шоферу, что ты сейчас выйдешь.
— Подожди, кормилица… У меня нет сил. Я лучше останусь дома.
— Со своими воспоминаниями?
— Да, с моими воспоминаниями. С моей бедой. Паулетта тяжело опустилась в глубокое кресло.
Рикардо стоял с растерянным видом. У Розы глаза были полны слез, однако поза ее была решительна. Она подбоченилась, как делают девушки Вилья-Руин, когда хотят показать, что им-то гордости не занимать.
— Ты зачем пришел? Поиздеваться?.. Это мой дом. Тот — твой, а этот — мой. Ты мне велел убираться из твоего сада. А я тебе говорю: гуляй отсюда! И чтоб глаза мои тебя не видели.
— Успокойся, доченька! — Томаса с тревогой переводила глаза с Розы на Рикардо и обратно.
— Правда, успокойся, Роза. И объясни мне, что произошло. Чем я провинился?
— Вы поглядите на него!.. Я его сейчас убью. — Роза схватила первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась медная кастрюлька с длинной ручкой.
Томаса с трудом отняла ее.
— Вам лучше уйти, сеньор, — сказала она, хорошо зная свою Розиту.
— Я не уйду, пока Роза не объяснит мне, что произошло. И Роза, всхлипывая и сморкаясь, рассказала о своем посещении сада Линаресов. Причем в описании того, как обошелся с ней хозяин сада, то и дело употребляла фразу «прямо как людоед какой!». Рикардо вдруг стал смеяться. Это окончательно взбесило Розу, и она кинулась на него с кулаками.
Шутливо отмахиваясь и хохоча, Рикардо наконец произнес:
— Роза, это был не я.