И Моргейна поневоле вспомнила тот день на Авалоне, когда, отправившись искать корешки и травы, она забрела в чуждые пределы, и женщину-фэйри, что говорила с нею и просила отдать ей на воспитание ребенка... что же она, Моргейна, такое видела? Или все это - лишь порождение больной фантазии беременной женщины?
- И это говоришь ты - ты, кто воспитывался как Ланселет Озерный? тихо переспросила она. Ланселет обернулся к собеседнице.
- Порою все это кажется мне нереальным, ненастоящим... разве с тобою не так же, сестра?
- Да, так; однако ж порою я ужасно тоскую по Авалону, - отозвалась она.
- Да, вот и я тоже, - промолвил он. С той памятной ночи Артуровой свадьбы Ланселет ни разу, ни словом ни взглядом, не давал Моргейне понять, что когда-либо питал к ней чувства иные, нежели как к подруге детства и приемной сестре. Моргейне казалось, что она давно уже смирилась с этой мукой, но вот она встретила такой неизбывно-ласковый взгляд его темных, прекрасных глаз - и боль пронзила ее с новой силой.
"Рано или поздно все выйдет так, как сказал Балан: мы оба - свободны, сестра короля и его лучший друг..."
- Ну так вот: когда мы раз и навсегда избавимся от саксов... и нечего тут смеяться, как будто речь идет о вымысле и небылице! - промолвил Артур. - Теперь это вполне достижимо, и, думается мне, саксы об этом отлично знают, - вот тогда я отстрою себе замок и огромный пиршественный зал такой, чтобы даже этот стол с легкостью туда поместился! Я уже и место выбрал: крепость на холме, что стояла там задолго до римлян, глядя сверху вниз на Озеро; и при этом от нее до островного королевства твоего отца, Гвенвифар, рукой подать. Да ты этот холм знаешь: где река впадает в Озеро...
- Знаю, - кивнула королева. - Однажды, еще совсем маленькой девочкой, я отправилась туда собирать землянику. Там был старый разрушенный колодец, и еще мы нашли кремневые наконечники стрел - их еще называют эльфийскими молниями. Этот древний народ, что жил среди меловых холмов, оставил свои стрелы. "До чего странно, - подумала про себя Гвенвифар, - ведь были же времена, когда она любила гулять на свободе под необозримым высоким небом, даже не задумываясь ни о стенах, ни о безопасности оград; а теперь вот, стоит мне выйти за пределы стен, туда, где их не видно и прикоснуться к ним нельзя, как на меня накатывает тошнота и голова начинает кружиться. Почему-то теперь я ощущаю в животе сгусток страха, даже идя через двор, и убыстряю шаг, чтобы поскорее вновь дотронуться до надежной каменной кладки".
- Укрепить этот форт несложно, - промолвил Артур, - хотя надеюсь я, когда мы покончим с саксами, на острове воцарятся мир и благодать.