— А не будет ли уважаемый чародей с Пиридианских островов так любезен поведать скромному служителю искусства гадания и магии эти легенды? — вкрадчиво осведомился маг. — Это стоит записать!
— Ну отчего же нет...
Но тут Чикко увидел нечто такое, что напрочь выбило у него из головы всякие соображения насчет древней мудрости и легенд.
По освещенному факелами двору шла молодая женщина с корзиной белья. И какая женщина!
Ростом и статью она превосходила Мариссу, и вполне могла бы потягаться с самим Торнаном. Ее золотистые волосы были коротко и неровно обрезаны и давно не мыты, а всю одежду составляла хламида сурового полотна. Но что с того? Ноги умопомрачительной длины, бедра невероятной пышности, тонкая талия, груди фантастической высоты, рвущие ветхую ткань и так восхитительно колышущиеся при каждом шаге... Правда, шею разглядеть было непросто — широкий кожаный ошейник с ушком для цепи закрывал ее до половины.
— Кто это? — спросил Чикко, прервав излияния старца.
— Это? Это рабыня, — сообщил слегка оторопевший маг, даже слегка встревоженный — нет ли тут какого-нибудь подвоха и не содержит ли вопрос чужеземного шамана некоего скрытого смысла?
Про себя Чикко назвал мудреца старым ослом.
— Кажется, откуда-то с севера, чуть ли не из норглингов, — продолжал тот. — Да, точно, из норглингов, хотя я могу и ошибаться: в конце концов, я не обязан знать всех придворных рабынь...
— Тогда прошу прощения. — Фомор все еще смотрел в арку черного хода, куда скрылась рабыня. — Я бы хотел с ней побеседовать — говорят, женщины с Драконьей земли знают некую особую магию... — И торопливо зашагал к хозяйственному крылу княжеского дворца, оставив старика в недоумении.
Как без труда выяснил Чикко, прачками тут заведовал младший кастелян Грос Тунор, в этот поздний час не спавший. Он даже был рад гостю, появившемся в его одиноких покоях. Узнав что перед ним шаман, Грос пожаловался на боли в спине, и тут же ему была обещана завтра же скляночка с чудодейственной мазью. Довольный кастелян, узнав, что взамен от него потребуется очень немногое — всего лишь предоставить чужестранцу ночь с какой-то рабыней, — охотно пошел ему навстречу, попутно рассказав, откуда она взялась.
Девицу звали Удруна, и она действительно происходила из норглингского племени орелгов — самых диких и кровожадных из всех тридцати девяти племен, населяющих холодные фьорды и скалы. И была она, наверное, единственной рабыней этого племени в этой части Логрии, и уж точно — в Темии и окрестностях.
Рабы-норглинги попадались не так редко — в конце концов, после каждого отбитого набега оставалось некоторое количество пленников. Но девушки у них в походы не ходили (в отличие, скажем, от темнокожих хебов из южных пустынь и харьятток с востока), так что этим путем они в плен попасть не могли.