в которой наш герой делает кое-какие успехи
Господи, да что такого она сказала?
Эта единственная мысль билась в голове Люси, лежавшей в кровати с открытыми глазами. Она была охвачена таким ужасом, что боялась даже шевелиться. Она лежала на спине и таращилась в потолок, неподвижная, подавленная.
На следующее утро, посмотревшись в зеркало и увидев синие круги под глазами, она устало вздохнула, и тут все началось сначала...
«О, мистер Бриджертон... вы значительно лучше остальных».
– Люси Абернети, – пробормотала она себе под нос, – ты глупая корова.
– Ты что-то сказала? – Гермиона, стоявшая у кровати, повернулась к ней.
– Просто складываю в уме, – солгала Люси, которая уже взялась за дверную ручку, чтобы спуститься вниз к завтраку.
Люси всегда говорила, что она что-то складывает и умножает в уме, когда Гермиона ловила ее на там, что та беседует сама с собой.
– Ты готова идти вниз? – спросила Люси Гермиону.
Вот про нее, что она готова, сказать было нельзя. Меньше всего на свете ей хотелось видеть кого-либо. В частности, естественно, мистера Бриджертона, и мысль о том, что нужно общаться с людьми, пугала.
Девушки направились к лестнице. Неожиданно Гермиона с любопытством посмотрела на подругу.
– Что с тобой, Люси? – спросила она. – Ты выглядишь как-то странно.
Люси подавила желание рассмеяться. Она не выглядит. Она на самом деле такая. Она полная идиотка, которую нельзя подпускать к людям.
Господи, неужели она сказала Грегори Бриджертону, что он лучше остальных?
Люси хотелось умереть. Или по крайней мере спрятаться под кроватью.
И при всем том она склонна к упорядоченному образу жизни, поэтому на ногах и готовится отбыть к завтраку еще до того, как в голове появятся связные мысли, невзирая на ее явное помешательство.
– Но ты все равно отлично выглядишь, – сказана Гермиона, когда они подошли к верхней ступеньке. – Мне очень нравится, что ты выбрала зеленую ленту к голубому платью. Сама я до такого не додумалась бы. Выглядит здорово. Очень идет к твоим глазам.
Люси изучила свой наряд. Она не помнила, как одевалась. Просто чудо, что она не выглядит так, будто сбежала из цыганского цирка.