Хотя...
Она тихо вздохнула. Мысль о том, чтобы сбежать с цыганами, казалась привлекательной и даже разумной, потому что тогда ей будет запрещено показываться в приличном обществе. У нее явно нарушена связь между мозгами и языком, и только Богу известно, что может сорваться с ее губ в следующий раз.
Господи, она могла бы ляпнуть Грегори Бриджертону, что считает его божеством.
Хотя на самом деле не считает. Совсем. Она просто считает его хорошей партией для Гермионы. И она ему это сказала. Разве не так?
Так что она сказала? Что конкретно она сказала?
– Люси?
Она сказала... Она сказала...
Люси похолодела.
Великий Боже! Он подумает, что она заинтересовалась им.
– Люси?
– Знаешь, – каким-то странным, писклявым голосом проговорила Люси, – кажется, я совсем не хочу есть.
Гермиона посмотрела на нее с недоверием.
– И завтракать не будешь?
Для Люси это было неестественно. За завтраком она обычно ела с жадностью оголодавшего матроса.
– Я... э-э... Кажется, вчера я съела что-то не то. Вероятно, лосось. – Для пущего эффекта она прижала руку к животу. – Думаю, мне лучше прилечь.
И никогда не вставать.
– Действительно, ты вся зеленая, – сказала Гермиона.
Люси выдавила из себя слабую улыбку.
– Хочешь, я тебе что-нибудь принесу? – предложила Гермиона.
– Да! – с горячностью воскликнула девушка, надеясь, что подруга не слышала, как у нее урчит в животе.
– Ой, этого делать нельзя, – вдруг заявила Гермиона, в задумчивости прижимая руку ко лбу. – Если тебя тошнит, то тебе есть нельзя. Ты же не захочешь, чтобы тебя вывернуло после еды.
– Меня не тошнит, – принялась импровизировать Люси.
– Не тошнит?
– Ну... мне трудно объяснить. Я... – Люси привалилась к стене. Кто знал, что из нее получится такая великолепная актриса.
Гермиона подскочила к ней. Ее очаровательное личико приняло озабоченное выражение.
– О Боже! – заволновалась она, обнимая Люси за плечи. – У тебя жуткий вид.
Люси заморгала. Может, она действительно заболевает? Что ж, это к лучшему. Тогда одиночество обеспечено ей надолго.
– Я уложу тебя в кровать, – не терпящим возражений тоном заявила Гермиона. – А потом позову маму. Она знает, что нужно делать.
Люси облегченно кивнула. У леди Уотсон от всех болезней было одно средство – шоколад и бисквиты. Мама Гермионы предпочитала это нетрадиционное лекарство всегда, когда считала, что заболевает. Естественно, и другим она не могла в нем отказать.
Гермиона проводила Люси в их совместную спальню и даже сняла с нее туфли, прежде чем уложить на кровать.
– Если бы я плохо тебя знала, – сказала она, аккуратно ставя туфли в гардероб, – я подумала бы, что ты притворяешься.