если по-еврейски».
Элим позвонил ночью.
Плохим голосом пожаловался: надоело ждать.
С укором говорил бессвязные вещи. Видно, что хорошо поддал. Семин даже пожалел юриста: «Не извиняйся. Ну, пришлось ждать. Я здесь не при чем – рейс задержали».
Разглядывая бесплотную дымку, укрывающую город, не чувствовал никакого умиления. Ничего в городе, наверное, не изменилось. Пыльные переулки, частный сектор по глинистому берегу, вечный запах угара (он тревожно потянул носом), пух тополей… Низкие плоские острова, распустившие по течению перья песчаных кос… Крошечные (издали) лодки, буксир, разворачивающийся от моста…
Бросив сигарету, потянул носом.
Ну, точно. Тянуло угаром. Не шашлычным дымком, не влажным угольным дымом, а настоящим ядовитым угаром. Наверное, неподалеку пузырился лак на раскаленных панелях, оплывал вялый жгучий пластик. Семин явственно услышал треск и тут же (показалось?) приглушенный вскрик: хриплый, сорванный. Даже если показалось, от таких вскриков передергивает. Бросил бутыль на пол и торопливо натянул джинсы. Документы и электронная записная книжка – в один карман, сотовый – в другой. Набрасывая рубашку, глянул в окно: ну, точно, вот оно! – из-за южной стены гостиницы празднично выносило клубы дыма.
Крик повторился.
Семин приоткрыл и сразу захлопнул дверь.
Длинный гостиничный коридор затопило дымом, густые темные клубы мощно выдавливало с лестничной площадки, из шахты лифта. Нырять в эту клубящуюся черную неизвестность не хотелось, но крик повторился.
Сорвав с окна гардину, Семин вооружился ею как пикой.
Теперь мокрое полотенце – на голову. Арабы под такими покрывалами выдерживают жгучие песчаные бури. Вывалившись в коридор, бросился к застрявшему на этаже лифту. Металлические створки заклинило, но теперь Семин слышал возню и всхлипывания оказавшегося в ловушке человека. Орудуя гардиной, как ломиком, раздвинул створки, и буквально на руки Семину выпала полуголая девица. Кофточкой она догадалась обмотать голову, а лифчиков, наверное, сроду не носила. Неизвестно, сколько времени она провела в лифте, может, совсем немного, но этого хватило: даже глаза у девицы выцвели от страха.
Гостиничная проститутка, решил Семин. Какой-то дятел ее на маршруте поставил.
Хрипя, кашляя, отплевываясь, в номере девица сразу вбежала в ванную, и Семин услышал плеск, значит, воду не отключили. В неширокую щель под плотно прикрытой дверью, нехорошо клубясь, втягивались струйки мерзкого дыма, а за окном все шире и шире распускался еще более мерзкий, праздничный, черный шлейф. В самом конце коридора, прикинул Семин, трехкомнатный люкс. Огонь до него дойдет не сразу, это северная сторона, а ветер как раз с севера. Может, там отсидимся? Повел взглядом по стене, но вместо схемы аварийных выходов увидел веселое художественное полотно, выполненное местным умельцем.