— Лидия Ивановна вам кем-то приходилась?
Сергей распрямился и оглянулся, за могильной оградкой стоял деревенский батюшка в испачканной по низу глиной рясе. Глаза у батюшки по-славянски были пронзительно-голубые, нос картошкой.
— Дружок просил навестить, — не нашел причины врать Сергей.
— Так вы из тюрьмы?
— Из зоны, отец.
— У нас двое ваших по переписке на доярках женились, в третьем и седьмом доме. В третьем ладно живут, а в седьмом крепко запил. Вы тоже с намерением оглядеться?
Пепел понял, что здесь так принято — сразу о важном, здесь все друг про друга все знают и живут открыто.
— Увы, отец, я б тут с тоски загнулся.
— А я все жду, когда Коля вернется. Он малым был хорошим. И трактор треклятый, прости меня Господи за богохульство, этот на спор угнал.
— Не вернется он уже никогда, — вздохнул Сергей и только скрипом зубов загнал поглубже рвущийся по горлу наружу спазм. — Вот, крестик его сохранился, да не успел я его матери этот крестик передать.
— На все воля Господня. А вы возложите крестик на могилку, все ближе к сердцу покойницы будет.
— Я и хочу, только приберусь.
— Извините слугу божьего, что худо за могилками ухаживаю. Один я здесь, моя старуха тоже два года тому… А и церковь наша Бердниковская сил отбирает, ветхая. Только успеваю дыры латать. Прихожан — пяток старух, разве за всем уследишь, вот оградку красить надо, а цены, сами знаете. Или вы только освободились? Так что ж мы тут воду толчем? С дороги давайте в дом, чем Бог послал…
— Не надо, батюшка, спасибо за доброе слово. Я сейчас есть не смогу, лучше вот что, вот, возьмите. — Пепел вынул из-за пазухи полиэтиленовый сверток с пятьюдесятью тысячами долларов. — Тут и на оградку хватит, и церковь во имя невинно убиенного раба божьего Коли Позитрона новую отстроите. И еще икона там, в пакете, отнял у злых людей, здесь ей будет самое место.
— Что ж я, твои в тюрьме горбом заработанные деньги возьму, а ты по миру пойдешь?
— Это заработано не горбом, а кровью, — прошептал Пепел, чтоб батюшка не расслышал, а то еще не возьмет, и громче: — Я себе на первое время оставил, остальные руки жгут. — Пепел надеялся, что Господь его за это вранье простит. — А сейчас оставьте меня здесь, я, как сорную траву выполю, зайду умыться. — Сергей врал и дальше, заходить в церковь он не собирался. Закончит с бурьяном, тихонько вернется к жигуленку и уедет, куда — в закадычный город Питер. На дальнюю дорогу ведь денег не осталось.
— Ну, тогда я — ставить самовар, — смиренно ответил попик и направился к выглядывающей за ельником луковке купола.