— Пошли, чернобровая, — сказал Сергей.
Тогда Верка что-то громко выкрикнула на языке кочевого народа. И ромалы пестрою толпой тут же слаженно двинулись к столу Пиночета. Пепел и цыганка Вера сразу же оказались за завесой из развевающихся юбок и шалей, за красными мужскими рубахами гитаристов, скрипачей и плясунов. Яркая живая стена растянулась до той самой двери в служебные помещения. За этой стеной Пепел и Верка не бегом, но быстрым шагом добрались до выхода из зала. А по кухням, коридорам, заставленным баками, мимо моек они уже бежали. Выигрыш от одной до трех минут им обеспечен — быстрее Пина не спохватится — а этого довольно даже и без проходных дворов.
Но до дворов, как Пепел и предполагал, дело не дошло. Едва они выскочили на улицу и побежали к углу дома, их нагнала «девятка», остановилась, завизжав тормозами и въехав передними колесами на тротуар. Из распахнувшихся дверей высыпало трое невысоких смуглых парней.
— Это наши! Какая удача! В машину! Быстрее! — радостно, будто и вправду случайно так совпало, закричала Верка, не забыв намертво вцепиться Пеплу в рукав.
Сергея бы запихали, начни он сопротивляться. А начни он сопротивляться всерьез, его бы, конечно, не до смерти порезали ножами. Но Пепел без вопросов, брыканий и прочих глупостей запрыгнул в прокуренный салон «девятки». Ведь он уже все заранее обдумал и решил.
…Незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением, — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет…
(Статья 127 УК РФ)
— Весьма интересный жилец, — сказал Юрий Витальевич, брезгливо понюхав кружку с жирно-коричневым осадком на стенках. — И, самое грустное, никаких концов не оставил. — Майор подошел к магнитоле, занес руку над кнопкой «play» но почему-то передумал шуметь.
Соня зябко поежилась, хотя комната сквозь запыленное стекло была залита солнцем по люстру:
— Он нормальный парень, только в жизни не повезло. Папа с его отцом когда-то вместе… Вот папа и решил помочь.
— Только не надо из своего покойного папеньки доброго самаритянина строить, — брезгливо поморщился майор, приставил стул к шкафу, взгромоздился и заглянул наверх. — С твоих слов выходит — решил помочь, а, по моему разумению, Семен Моисеевич подобрал парня, которого воля не шибко ждала. — Кудрявцев, морщась, носовым платком вытер пыль с ладони. — Торпеду готовил для своих мутных игр, вот только против кого? Не против меня ли?
— Вы ведь дружили с отцом…
— Я по службе курирую черный рынок антиквариата. Если нужно расшифровать, что значит — «мы дружили», то твой папа барабанил, как Ринго Старр, на всех вокруг вдоль и поперек. — Майор ударил носком ботинка о батарею, и та жалобно загудела. — Не из дружбы, правда, и не из врожденной подлости. А из выгоды: моими руками убирал конкурентов. — Майор без энтузиазма поковырялся в кожаной сумке с фотопричиндалами «Filips». По его скучной мине было сразу понятно, что ничего интересного в этой берлоге он найти и не ожидает, а шарит так, из привычки и для проформы. — Да, видно, слишком долго мы пахали антикварный чернозем бок о бок, слишком многое я про Моисеевича между делом проведал, слишком близко и к его закромам подобрался. Вот и готовил твой батяня сюрприз. Какая здесь дружба?