— Товарищ лейтенант, не простыньте с бани-то. Сквозняки туточки гуляют…
— Ништо! — сказал Скворцов. — А баня мировая, с темнотой сменишься, дуй париться!
— Есть париться, товарищ лейтенант! — осклабился часовой. — Кино ноне не будет?
— Обещали подбросить кинопередвижку.
— Товарищ лейтенант, осторожней! Там седьмая ступенька вовсе расхлябалась…
— Ништо! А ступеньку завтра приколотим… Наблюдай в оба!
И покуда Скворцов спускался с лестницы, — седьмая ступенька и впрямь держалась на волоске, — и покуда вышагивал по затравеневшему двору, меж подбеленных груш, яблонь и вишен, мимо колодезного сруба, мимо беседки, где резались в домино, — его не покидало раздумье: что означает эта утихомиренность за рекой? И моторов не слыхать — ни танковых, ни автомобильных. Только самолет подвывает в облаках. Скворцов тревожился, когда немцы мельтешились за Бугом. Но еще тревожнее стало сегодня, при тишине. Что за странная, уплотненная тишина, что она сулит? Тревога проникала в Скворцова, пропитывала, черная, липкая, знобящая. Или холодно после бани, — не обсох как следует, волосы мокрые, на сквознячках продувает? Скворцов зашел домой, повесил на террасе выстиранное бельишко, вернулся в канцелярию, там уже Варанов, распаренный, с чистым подворотничком, волосы на косой пробор.
—Сгоняем блиц, товарищ начальник? Не уважишь бывшего пограничника?.. И мне, кстати, не до шахмат. Муторно на душе: чего фашисты затаились?
— Иди к мосту, будь с бойцами, — сказал Скворцов.
Проводив Варанова, испытывая гнетущее томление, он пошел к беседке. Там курили, переговаривались, стучали костяшками домино, политрук Белянкин и сержант Лобода пели под баян. Приятно поет политрук, звонко, врастяжку. Хлебом его не корми — дай спеть и сыграть на баяне, бойцы его слушают с удовольствием. Лобода подхрипывает, но с чувством. Пойте, ребята, смолите цигарки, забивайте «козла», беседуйте о своих завтрашних планах, а у меня на завтра планы — завершить саперные работы. Кто-то из курильщиков позвал:
— Товарищ лейтенант, прошу к нашему шалашу.
— Спасибо, — сказал Скворцов, — я так, мимоходом.
— Народ настаивает, — сказал Белянкин, обрывая пение.
— Ну, коль народ… — Скворцов присел на скамейку подле Лободы, спросил Белянкина: — Товарищ политрук, как с кино?
— Не состоится, товарищ начальник заставы. Из отряда звонили: не приедет передвижка.
— Ну вот, — досадливо сказал Скворцов. — А что за фильм обещали?
— "Веселые ребята". Комедия.
— Вечно они подводят, — сказал Скворцов и подумал: «Веселые ребята»? Комедия? Не до веселья нам будет, трагедией пахнет, не комедией: война надвигается…"