Светлый маг нехотя кивнул.
– Чародей, не понимающий, что творит, опаснее самого отъявленного злодея… каковы бы ни были его намерения. И в первую очередь вредит себе. Но начинать полноценное обучение может быть уже поздно…
– Отчего же, дело не в возрасте, а в подходе, – возразил Дамир, не дав ему договорить, – когда меня подобрал мастер, я был даже старше принца и не жалуюсь.
– Подобрал? – вопросительно вскинул брови Эрнст.
Оборот резанул слух: не отобрал – по результатам экзамена, например, не выбрал – из остальных учеников, а как-будто пустил в дом приблудившегося помоечного щенка.
Воспользовавшись затронутой темой, Дамир улыбался, словно получал невыразимое удовольствие, провоцируя присутствующих всеми возможными способами.
– Если быть точным, лорд Башни выторговал меня у одного героя на опыты, после того как перебил банду, в которой я некоторое время… э… обретался.
Дар речи пропал даже у Лизеллы, а молодой человек продолжил с невинным видом:
– Видите ли Ваше Величество, я не имею чести состоять в дворянском звании, поскольку родился в одной из канав вашей славной столицы и о своем происхождении имею самое смутное представление. Вы уверены, что мое присутствие все же не оскорбит эти стены?
Ансгар пересилил себя, как никогда осознавая, что маг может попросту забрать Дианта с собой, как и угрожает, при чем так же легко, как и привел его, и согласился:
– Спасение принца стоит самого высокого титула.
Это было уже полной капитуляцией.
Удовлетворенный Дамир улыбнулся еще шире и небрежно пожал плечами.
– Я в этом не нуждаюсь.
Повисла томительная пауза. Прежде, чем король смог найти еще какой-нибудь аргумент, чертов колдун пренебрежительно фыркнул:
– Не трудитесь, Ваше Величество. Единственный человек, которого вам стоит уговаривать, пока вас не слышит, – он указал на мальчика, – Так что завершим дискуссию.
* * *
Уютная ласковая тьма постепенно таяла, уходила, оставляя после себя мертвящую пустоту, и Диант отчаянно продолжал за нее цепляться, что бы как можно больше отдалить миг пробуждения навстречу реальности, ранящей душу битым о булыжник стеклом. Он не то что бы боялся, просто не желал видеть опостылевший узор балдахина или стен. Если не открывать глаз и очень постараться, – то можно представить, что ничего вокруг нет, что он по-прежнему в согревающем полумраке шатра, а тишина вокруг – вовсе не потому, что нечего и некого слышать. Что вот-вот появится светловолосая волшебница Лиз или синеглазый Дамир, которому еще не надоело тратить свое время на чужого никчемного мальчишку…