– Скоро здесь будет жарко, – проговорил он, оборачиваясь к жене. – Может быть, нам стоит переехать куда-нибудь? Можно прекрасно устроиться у твоих родственников, они живут в центре, на Голландской улице.
– С какой стати мне уезжать? – вспыхнула Анриетта.
– С такой, что неразумно рисковать будущим нашего ребенка из-за… – Себастьен запнулся, подбирая слова, но жена опередила его.
– Из-за каких-то глупостей? По-твоему, это так? Я должна забыть о королевстве, о нашем короле, о…
– Господи боже мой, да я не прошу тебя забыть! – закричал Себастьен, теряя голову. – Мы в осаде! Городские стены совсем рядом! Англичане наверняка начнут стрелять из пушек, а синие будут отвечать! Кто знает, как все обернется? А если у тебя начнутся схватки, а доктор откажется сюда идти? В центре гораздо спокойнее!
– Нет, – отрезала Анриетта, – я никуда не уеду. Я хочу сама, своими глазами увидеть, как англичане выбьют из города этих негодяев.
И тут Амелия, не выдержав, вмешалась.
– Зачем вам это? – с горячностью, совершенно для нее непривычной, спросила она. – Вы уже сделали все, что могли. Ваш муж прав: оставаться здесь неразумно! Как вы можете так поступать? Ведь вы же мать, почти мать! Неужели вы хотите узнать, что это такое – потерять собственного ребенка? Да я и злейшему врагу не пожелаю такого, поверьте!
– А я думала, вы храбрее, – сердито проговорила Анриетта. – Почему я должна уезжать из своего дома? Бежать – от кого, от синих, которых я не боюсь, или от англичан, наших союзников? Вы оба неправы. Я не сдвинусь с места!
Себастьен отодвинул тарелку. Его лицо было очень бледно.
– Иногда, – глухо проговорил он, – я сожалею о том, что поддался на уговоры и вообще приехал сюда.
Обед закончился настоящей бурей – Анриетта тоже отшвырнула тарелку и стала кричать мужу, что он трус, что его место в войсках роялистов, что Оливье и Арман в тысячу раз лучше его, потому что воюют, ни от кого не скрываясь. Она даже попрекнула его доносами, которыми он пытался сбить с толку неведомого Сибулетта. Услышав это, Себастьен вскочил, сжав кулаки, но сдержался – неимоверным усилием сдержался и вылетел из комнаты, яростно грохнув дверью. А Анриетта, одержав победу, уронила голову на руки и стала рыдать.
Первым движением Амелии было подойти к ней и попытаться утешить, но она не стала этого делать. Инстинктивно наша героиня питала отвращение ко всем семейным склокам и скандалам. Ее родители всегда жили душа в душу, и сама она никогда не стремилась никому нарочно осложнить жизнь. Не то чтобы Амелия была чрезмерно покладистой – когда надо, она умела добиться своего; но в Анриетте ее сердило отсутствие здравого смысла и нежелание понять, что в какой-то момент жизни собственные дела должны стать важнее всего остального мира.