— Больно много ты знаешь! — опять насторожился Красюк.
— Так ведь в газетах писали. И самому трепаться надо было меньше.
— Я ж не помню…
— Ты не помнишь, а люди запомнили. Речь-то не о дровах — о золоте… Ну, ладно, хватит языки чесать. — Сизов тоже поднялся. — Давай грузи на носилки да пойдем.
— Погоди. Там, где вертолет грохнулся, золотишко осталось, не все тогда нашли.
— Припрятал, значит?
— Неважно.
— Очень даже важно. Искать разбросанное — все равно, что старателем работать. Вдруг там ничего нет?
— Есть. Я знаю.
— Много?
— Все наше. Если через тайгу проведешь, разделим по-честному.
— Пополам?
— А, черт с тобой, пускай пополам. По десять кило, хватит обоим.
Сизов помолчал, делая вид, что раздумывает над предложением, потом поднял топор, сунул себе за пояс, а веревку бросил Красюку.
— Возьмем, пригодится.
Они нырнули в гущину подлеска, долго продирались сквозь кусты, перелезали через поваленные деревья, высоко задирая ноги в ломком сухом буреломе. Наконец вышли на звериную тропу, и Сизов двинулся по ней.
— Куда? — спросил Красюк. Пот лил с него ручьем. На щеке, от носа до уха, темнела широкая царапина.
— При беготне наобум можно остаться без глаз. По тропе легче идти.
Вокруг буйствовала таежная растительность. Повсюду стояли папоротники, огромные и совсем крохотные, взбиравшиеся на стволы и свисавшие с них гирляндами вместе с длинными бородами лишайников и петлями лиан. На прогалинах папоротники исчезали, зато появлялась масса цветов — розовая герань, белые недотроги, бледно-сиреневая валерьяна. Местами зонты цветов поднимались выше головы, и сочные стебли этих гигантов напоминали стволы молодых деревьев. Со склонов сопок, где лес был пореже, открывались другие склоны, пурпурно-фиолетовые от цветущих рододендронов. На открытых местах воздух гудел от оводов, и, спасаясь от них, приходилось снова нырять в чащобу.
Потом лес кончился, и они увидели перед собой болотистую равнину, поросшую редкими соснами и елями. Местами поблескивали мелкие озерца. На опушке тропу потеряли и пошли прямиком через осоку, рассчитывая найти другую тропу. Под ногами при каждом шаге выступала черная вода, медленно заполняла вмятины следов.
— Все, отдыхаем, — сказал Красюк, садясь на зыбкую кочку.
— Встань! — зычно заорал Сизов.
Красюк вскочил от неожиданности.
— Под такими кочками гадюки живут.
Сизов подошел к кочке, принялся шуровать под ней длинным суком. И почти сразу в траве мелькнула серая блестящая кожа. Змея куснула палку, застыла в настороженной позе.
— У, гадина! — заорал Красюк и, выхватив палку у Сизова, накинулся на гадюку.