– Грэм, – раздался позади хриплый голос Захарии, – не трогай его, зверь мне ничего не сделал. Он меня отогрел.
– Да? – удивился Грэм.
Грузило упало в снег. Захария с трудом поднялся на ноги и принялся отряхиваться от клочков серой шерсти.
– А где Кара?
– Она в тебе.
– То есть?
– Она греет тебя изнутри, мы боялись, что ты замерзнешь без движения. Набери в легкие побольше воздуха и выдохни через рот.
Грэм так и сделал. Вместе с воздухом стал выходить золотистый дым, он быстро сгущался, становясь языками пламени.
Зверю отдали последний кусок мяса, и пошли дальше.
* * *
С пластинами Титрус засиделся до глубокой ночи, но вырезал все пятьдесят две. Он уже заранее знал, что не будет играть в эту игру, даже если она очень увлекательная, пускай Апрель ищет себе другого партнера. Но данное обещание честно выполнено, можно быть свободным. Сложив пластинки в стопку, он поднялся из-за стола, потянулся, разминаясь, и собрался к Апрелю. «Час поздний, – подумал Титрус, глядя в засыпанное звездами окно, – должно быть он спит уже». Но Апрель просил принести будущие карты тот час же, как только Титрус закончит, и Титрус решил отнести, чтобы уж сдержать свое слово по всем пунктам.
Он взял светильник, вышел из своих комнат и направился прямо через анфилады сонных каменных арок.
Тихонько стукнув в дверь пару раз и не получив ответа, Титрус заглянул в покои Апреля. Сет горел, но было тихо.
– Апрель! – Титрус перешагнул порог. – Ты не спишь?
Ответа не последовало. Вздыхая, он прошел в комнату, где на стене висело серебряное зеркало в простой раме, положил стопку пластинок на столик у окна, и пошел обратно. На душе было тяжело и пусто.
* * *
– Не могу понять, друг он или враг.
Грэм шел впереди, прокладывая дорогу среди гладких снежных горбов. Следом двигался Захария, его одежда и тело все еще хранили тепло и резкий запах звериной шкуры.
– С таким лицом, как ты описал, вряд ли это друг. Он так и не назвал своего имени?
– Нет. Кара, а ты что думаешь?
– Я пытаюсь вспомнить, где же могла раньше видеть человека с таким странным лицом… я точно когда-то видала такого.
– В Тарте? – подсказал Захария.
– Н-н-н-н… не помню. Он назвался твоим проводником?
– Да. Как раз мечтал о таком.
– Ты не спросил, что это у тебя за обмороки?
– Не успел.
Виски Грэма сильно сдавливала внутренняя боль то ли от холода, то ли ещё от чего. Отводя от лица ветки с опадающими снежными ломтями, он прислушивался к тому, что творится у него внутри. Строительство гулких арок было завершено.
* * *
Стеклянный хвост основного коридора заискрил крупными белесыми искрами, мелькнула быстрая колючая вспышка. После себя она оставила дрожащую серебристую дымку. Апрель прислонился к дверному косяку и потер указательным пальцем переносицу. Он был так уверен в успешном результате, что даже не особо обрадовался. Он принял это как должное.