Как ему защитить ее?
«Доверься Морриган, Спирр. Никогда не сомневайся в ее лояльности к тебе. Никогда не подвергай сомнению ее действия. Знай только, что когда она сможет, то всегда будет помогать тебе».
Это были последние слова, сказанные его отцом.
Закрыв глаза, Тэлон все еще мог видеть его лицо в свете камина той ночью. Видеть гордость старшего мужчины и сияние любви в нем, когда он обнял его и отослал в постель. Он твердо верил в те слова, и никогда никем не был побежден в сражениях. Его не могли поймать в засаду или обмануть. И в конце концов, Тэлона погубил враг в собственном доме. Последний человек, которого он подозревал.
Его кузен хотел стать королем так сильно, что решил использовать самый короткий путь к достижению этой цели — убить Тэлона и Кеару. Тэлон никогда не подозревал своего кузена в смерти дяди и тети. Он узнал о предательстве этого человека только после того, как друиды убили Кеару. Той ночью, когда Тэлон осуществил месть своему клану, кузен признался во всем, пытаясь убедить его пощадить себя.
Это уже не имело значения. Молодой, разозленный и раненый, Тэлон отомстил им всем, а потом отбросил эмоции и защитил сердце. И защищал до тех пор, пока волшебная красота не взглянула на него на тихой улице своими большими карими глазами, которые ослабили его.
Он любил ее. Ее смех, ее острый ум. Она заставила его чувствовать снова. Сделала его полноценным. Без нее он вообще не хотел жить. Но он отказывался видеть ее убитой из-за него.
«Я должен позволить ей уйти».
У него не было выбора.
Зарек стоял на мосту пешеходного перехода рядом с пивоварней Джексона, глядя вниз на Уилкинсон-стрит. Сжимая руками железные перила, он наблюдал за людьми внизу, которые прогуливались по Декатур-стрит, не спеша переходили из магазина в магазин, в рестораны и клубы.
Приказание, отданное Ашероном, предписывало ему оставаться в своем доме до начала Марди Гра. Конечно, следовало бы послушаться, но в послушании Зарек точно не преуспел.
Кроме того, слишком часто резкий климат Аляски оставлял его прикованным к дому, и ему очень не хотелось снова чувствовать себя пойманным в ловушку.
Когда он покинул Фэрбэнкс, там было минус четырнадцать[57]. Сейчас в Новом Орлеане было пятьдесят семь[58], и даже с учетом холодного ветра, дующего с реки, это было не сравнимо с тем, что он чувствовал дома.
По сравнению с Аляской, здесь стояла благоуханная летняя ночь.
Хотя в конце июня и в июле днем там бывало выше девяноста[59] и чуть прохладнее после захода солнца, так что иногда он мог выходить из дома в эти жуткие сумерки, которые никогда не переходили в полную темноту. И потому он был чертовски счастлив ощутить ночь, столь же теплую, как эта.